Иногда он полностью поглощён своим телефоном. Иногда — разговорами с соседями и барменами. Иногда смотрит в телевизор. Ведёт себя как человек, который находится в том месте, в котором хочет быть, но эта видимость иллюзорна. Он здесь из-за меня. Я знаю это. Знает и сам Марк. Это знание — следствие, а вот причина пока скрыта.

После полуночи становится легче. Поток клиентов постепенно сходит на нет. Сказывается отсутствие закуски существеннее орешков и вяленого мяса и то, что большинству из болельщиков завтра на работу. Остались только несколько компаний, которые допивают пиво и шумно обсуждают, где продолжить празднование.

С отсутствием постоянной практики от тяжёлых подносов ломит руки. Как и мышцы лица, зафиксированные в вежливой улыбке. Завтра я пожалею об этом великодушном порыве прийти на помощь ближнему, и в сотый раз начну изводить себя за неумение вовремя сказать «нет». Сеймур ратует за субординацию, потому полы здесь я мыла только в его отсутствие.

«Я хозяйка, а не наёмный рабочий», — повторяя про себя мантру, я поправляю волосы и обнаруживаю два карандаша, по привычке заткнутые за оба уха — карманами на фартуке хозяйка Эмма пользоваться так и не научилась.

Кинув опасливый взгляд на Марка, я с удовольствием отмечаю, что он занят беседой с Брайаном. Который, непрофессионально привалившись к стойке, над чем-то заливисто смеётся.

Прямо на глазах Энди сдувается, как воздушный шарик, из красного превращаясь в серо-зелёный.

— Не знаю, как тебя благодарить, — говорит он, опускаясь на свободный стул у стойки.

Между ним и Марком всего ничего. Во всяком случае, к тому, что трубой трубит Энди, и прислушиваться не надо. Поэтому я стараюсь отвечать односложно.

— Не стоит. Всё в порядке.

— Ты же понимаешь, если бы не обстоятельства… — упорно тянет Энди.

— Всегда рада помочь, ты же знаешь.

— Надеюсь, ты не будешь против, если я не расскажу об этом эпизоде Сеймуру? Он с меня шкуру спустит за то, что ты вышла в зал.

— Я большая девочка, Энди, и давно не нуждаюсь в чьём-либо одобрении. Если тебе будет спокойней, от меня он об этом точно не узнает.

— Спасибо, Эмма. Ты чудо.

Ещё минут десять я кручусь в зале, после чего прощаюсь с Энди и иду переодеваться.

Туфли после удобных «кроксов» напоминают средневековое орудие пыток. «Испанский сапог» — так, кажется, это называется. Правда, судя по картинке в энциклопедии, он надевался на всю ногу, а у меня только ступни огнём горят. Есть большое желание уйти домой в тапочках Ланы, но максимум, на что я способна, это, вытянув ноги, сидеть в подсобке в ожидании такси.

Телефон пиликает входящим сообщением о его прибытии. Я со стоном поднимаюсь на ноги и, взяв сумочку, выхожу в зал. Можно спокойно уйти через служебный вход, но настолько мелочной выглядеть не хочется. За почти два часа, проведённых под пристальным наблюдением Марка Броуди, я смиряюсь с неизбежностью нашего разговора, да и игра в догонялки меня больше не прельщает. Возможно, это говорит усталость — я просто хочу, чтобы этот день наконец закончился.

Парни прощаются со мной по очереди: тепло, по-дружески и с обязательным наказом заглядывать почаще. Я обещаю. Правда, без должного энтузиазма и довольно рассеяно. Беспокойного покалывания в затылке больше нет. Я оборачиваюсь, и на мгновение — да-да, на совсем коротенькое мгновение — чувствую разлившееся в груди разочарование.

Марка за стойкой больше нет.

Ушёл.

Машины такси перед входом я не наблюдаю и начинаю нервно озираться.

А в следующее мгновение сердце ёкает при виде высокой мужской фигуры в тёмном костюме, небрежно прислонившейся к пассажирской двери чёрного представительского седана. Ноги скрещены, руки в карманах, пиджак застёгнут на одну пуговицу — картинка из бизнес-издания о богатых и знаменитых, а не мужчина. И это после двух часов в пропахнувшем пивом и сигаретным дымом пабе.

— Такси я отпустил.

Марк говорит это таким будничным тоном, будто подобное между нами в порядке вещей.

Возражать бессмысленно, да и не хочется. Я усмехаюсь и, спустив сумку с плеча, плетусь к задней двери машины.

Это же правильно: меня собираются подвезти? Либо так, либо силы на скандал я всё же найду.

Марк опережает меня на долю секунды, тянется вперёд, чтобы открыть дверь, и наши руки едва не соприкасаются. В последний момент я одёргиваю свою, и тут же понимаю, насколько невежливо это выглядит.

— Спасибо.

Улыбкой я пытаюсь сгладить неловкость. Получается не очень, но попытка засчитывается. Марк кивает, открывает дверь и терпеливо ждёт, пока я соскользну на обтянутое кожей сидение.

Пока я здороваюсь с водителем, Марк обходит машину и садится рядом.

— Едем, — командует он, и автомобиль плавно трогается с места.

Я откидываюсь на сидение и с удовольствием вытягиваю перед собой ноги. Меня больше не заботит, как я выгляжу в глазах этого мужчины, и всё же от того, чтобы сбросить туфли, благоразумно воздерживаюсь. От колготок я избавилась давно, за педикюр спокойна, но всё же такое разоблачение считаю излишне интимным для подобного поверхностного знакомства.

— Лейк-Сити, Сто тридцать восьмая улица, правильно?

Ясно, что Марк уже сообщил водителю адрес и уточняет его специально для меня исключительно из той же вежливости.

— Да.

— Номер дома?

— Пятьдесят восемь. После виадука сверните на Сто сорок пятую.

Я повышаю голос специально для водителя, хотя зуб даю — маршрут уже давно забит у него в навигаторе.

— Хорошо, мэм.

Парень за рулём не намного меня старше, подобное обращение в его исполнении слегка коробит, и я сажусь ровнее. «Мэм» не растекается по сидению, пусть её ступни хоть сто раз жарят на адовой сковородке.

На центральной магистрали скорость увеличивается. Дорога свободна, автомобиль движется плавно, и меня начинает клонить в сон.

Спать в компании Марка Броуди я точно не собираюсь, поэтому в попытке прогнать сонливость несколько раз часто моргаю. Как следствие — длинный зевок, который не удаётся подавить. Я отворачиваюсь и закрываю рот ладошкой. И всё равно зевнуть тихо не получается.

— Прошу прощения.

— Неужели в «Смарт Акке» так мало платят, что сотрудники вынуждены подрабатывать по ночам?

Марк даже не пытается добавить в голос иронию, но, поворачиваясь к нему, я всё равно не могу сдержать усмешки.

— Не думала, что со стороны это выглядит именно так.

— Вы отпрашиваетесь с важного совещания, ссылаетесь на плохое самочувствие, а последние два часа бегаете по залу, как я заметил, ни на секунду не присев.

— Мда… как-то не вяжется.