Ирина Львовна обожает украшения. Носовременные изделия, пусть даже и с большими бриллиантами, не греют ей душу, авот при виде простенького колечка «с историей» у Мячиной начинается обильноеслюноотделение.

Ни мужа, ни детей у Ирины Львовны нет. Всоветские времена она работала гинекологом. Аборты женщины делают всегда, а прикоммунистах ампула с наркозом доставалась далеко не всем, за обезболиваниеследовало платить. Представляете размер колодца, из которого дама черпала своеблагосостояние?

Кое-какие вещички Ирина Львовна получала заэти самые вожделенные уколы. Гинеколог могла спокойно сказать: «Замечательныйперстенек у вас…», и беременная, мечтавшая избавиться от нежеланного младенца,тут же стаскивала с пальца золотое украшение со словами: «Возьмите, толькопомогите!»

Мячину хорошо знали сотрудницы ломбардов искупок, звонили ей, если какая-нибудь очередная старушка не выкупала камею илисережки с настоящим жемчугом.

Ирина Львовна не могла объяснить, почему онавпадает в восторг, перебирая чужие украшения, отчего ее тянет к вещам систорией. Страсть, как правило, нелогична, а у Мячиной была именно страсть.

С наступлением «демократии» Ирина Львовнапристроилась в один из медицинских кооперативов, бросила гинекологию, заняласьадминистраторством.

Желание скупать ювелирку у нее осталось, но скаждым годом делать это становилось все трудней. Интеллигентные арбатскиестарушки, способные отдать роскошное ожерелье за пару сотен, вымерли, а их детихорошо разбирались в оставшихся от бабулек ценностях. Количество ломбардов искупок увеличилось, приветливых, некогда сидевших в окошках Танечек и Светочек,с готовностью звонивших потенциальным клиентам с сообщением в поступившем раритете,сменили девушки и юноши с цепким взором. Такие не станут работать осведомителемза коробочку конфет.

А еще пришла мода на винтаж, и Ирина Львовнасовсем приуныла. Радовать себя новым приобретением теперь приходилось дообидного редко. Не хватало денег, но, главное, не было интересных украшений.

Однажды Ирина Львовна вышла из очереднойскупки в горьком разочаровании. Через неделю был ее день рождения, хотелоськупить себе подарок, но ничего достойного не находилось.

– Мадам, – окликнул ее молодой парень, –я могу вам помочь!

– В чем же? – скривилась Мячина.

– Я готов на все, – заявил юноша.

Ирина Львовна хмыкнула:

– Любезнейший, мне проституты безнадобности.

– Бабушка, – оскалилсянезнакомец, – с тобой у меня и за миллион рублей ничего не получится!

Мячина задохнулась от возмущения.

– Че, не сдала сережки? – вдругспросил жиголо, уставившись на ее уши.

– Молодой человек, – дернулась ИринаЛьвовна, – вы с ума сошли?

– Эх, бабуся, – развязно ответилхам, – ты ничего плохого не сделала, кушать всем охота, не стесняйся.Лучше порадуйся – повезло тебе сегодня. Слушай сюда. В этой скупке чистые сукисидят, халявщики жадные.

– Мысль выражена грубо, но сутьверна, – кивнула Мячина.

– Пошел разговорчик! – обрадовалсяюноша. – Тебе ведь тут за сережки наверняка копейки предложили?

Тут до Ирины Львовны дошло: перед ней либоначинающий ювелир, либо скупщик-частник.

– И какова цена? – улыбнуласьМячина.

– Начало двадцатого века, – деловитопринялся загибать пальцы парнишка, – серебро, изумруды… В скупке ерундуполучишь, камни в счет не пойдут, лишь за металл отслюнят, а я дам нормально.Покупатель есть, для дочери такие ищет.

Ирина Львовна расхохоталась.

– И давно ты бизнесом занимаешься?

– Не важно, – гордо ответил сопляк.

– О, господи… – покачала головойдама. – Хоть книги почитай, а то обманут. Для начала: серьги мои изплатины.

– Да? – с сомнением покосился на ееуши «коммерсант». – А чего такие… серые, не блестящие?

– Глупышок, – развеселилась ИринаЛьвовна. – Потому что сделаны не в двадцатом, а в восемнадцатом веке. Вещьсложно оценить издали, надо в руки взять, с лупой изучить. Впрочем, есть многопримет, которые сразу в глаза бросаются. Допустим, застежки.

– Я не хотел вас обманывать, – вдругсказал мальчишка, – правда, их за серебряные принял.

– Я тебе верю, – похлопала «ювелира»по плечу Ирина Львовна. – Знаешь, почему думаю, что ты не желал менянадуть?

– Не-а.

– В оправе не изумруды, а гранаты. Дажеесли бы я согласилась отдать тебе платину по цене серебра, получила бы барыш накамнях, – снисходительно пояснила Мячина.

– Не такой уж я дурак, – приосанилсянезадачливый продавец, – гранаты красные, а тут зелень!

– У писателя Куприна естьпроизведение, – вздохнула Ирина Львовна, – называется «Гранатовыйбраслет». Героине дарят это украшение, подобранное под цвет глаз женщины. Атеперь ответь, эта особа альбинос? Тетя с красными очами?

Юноша разинул рот.

– Ладно, дружочек, – завершиларазговор Мячина, – понимаю, про Куприна ты не слышал, о зеленых гранатахпонятия не имеешь, до свидания.

– А сколько стоят ваши серьги? – ужевежливо, без фамильярного «тыканья», вдруг поинтересовался купец.

– Дорого. И я их не продаю.

– Зачем тогда сюда пришли?

– Ангел мой, если человек заходит вскупку, то не обязательно с желанием избавиться от вещи. Кое-кто думает оприобретении новых ювелирных изделий, – пояснила Ирина Львовна и пошла кметро.

– Бабушка, постойте… – раздалосьсзади.

– Прекрати меня так называть! –рассердилась Мячина. – Разве я выгляжу старухой?

– Не хотите брошку? – спросил юношаи вытащил кулек.

Ирина Львовна бросила беглый взгляд напредлагаемую вещь.

– Нет, неинтересно. Мне нравятся лишьстаринные украшения, с душой мастера, а эта брошь сделана на заводе, всемидесятых годах двадцатого века. Золота много, камень большой, но – нет огня.

– А что, гореть должен? – по-детскиизумился юноша.

Мячина неожиданно ощутила жалость к мальчику.