– Сейчас нельзя ни за кого ручаться, раз дети в опасности. Вздохнуть свободно можно будет только после того, как выяснятся все обстоятельства. – Я не стала афишировать себя как детектива-любителя, но Гончарова все поняла.

– Так мы еще и детектив? – она хохотнула. – Мисс Марпл, так сказать, тарасовского масштаба? Слышала я о ваших похождениях, но люди чего только не скажут. Не верю я в эти ваши таланты. Вы просто слишком любопытны, вот и все. Лезете куда вас не просят… Может, вы и слухи о себе сами распускаете?

Я была обескуражена. Откуда она знает о моих детективных пристрастиях? Да и не занимаюсь я расследованиями! Точнее, занимаюсь, но только если факты сами идут мне в руки. А так моя основная работа – телохранитель. Но если разговор продолжать в том же духе, недалеко и до скандала. Сейчас самое время уйти, а то может быть хуже.

– Виола, я вам сегодня еще нужна?

– Я вас больше не задерживаю, – сухо отрезала Гончарова, – да, и завтра вы свободны тоже: у Гарика день рождения, придет новая домработница, – в общем, завтра вы мне тоже не нужны.

– Так когда мне к вам прийти? – Я подумала, что сегодняшний день очень похож на день увольнения.

– Я дам вам знать, – ответила Виола и кивнула мне, прощаясь.

Я взяла свою сумку из детской, спустилась по лестнице и вышла из коттеджа. Дождь уже перестал, и на листьях деревьев блестели крупные капли. Я подошла к мокрому «фольку», открыла дверь и села за руль. Теперь никто не будет мне мешать размышлять над новыми фактами.

Начнем с того, что Виола решила «навести красоту» по полной. Уже сам факт посещения безутешной вдовой элитной парикмахерской – повод задуматься. Конечно, она привыкла следить за собой: супруга председателя правления Волгапромбанка всегда должна быть на высоте. Но со дня гибели Павла Гончарова не прошло и месяца. Траур есть траур, и хотя бы до сорока дней можно было отложить визит.

Еще один интересный факт: телефонный разговор с каким-то Славиком. Конечно, Славиком может быть кто угодно, а вот «солнышком»… Н-да. И это бесконечное хихиканье. Не знаю, может быть, очень богатые люди называют «солнышками» всех подряд, но только не мадам Гончарова. Она не станет называть так Сергея или (упаси боже!) меня. Для того чтобы заработать такой эпитет, нужно сделать для Виолы ну что-то очень особенное.

Ну так что мы имеем? Отношение вдовы к покойному супругу налицо. Налицо и «Славик-солнышко». Вывод напрашивается однозначный: у Виолы есть любовник. И, возможно, этот любовник у нее был еще до гибели мужа. Ну а теперь самое время договориться с Михаилом о встрече прямо на станции «Скорой помощи». Хорошо, что она у нас в городе одна. Платная помощь не в счет. Та машина на Проспекте была обычной бесплатной. Настало время выяснить, как и почему она оказалась рядом с кафе, где Денису в порцию мороженого был подсыпан таинственный порошок.

Я взяла телефон и набрала номер Михаила. Добрый доктор долго не брал трубку, но, наконец, ответил.

– Женя, привет! Я на вызове, говори быстрее, чего ты хочешь.

Да, человеку явно некогда.

– Я хочу сегодня приехать к тебе на работу. Помнишь, ты говорил, что можно узнать, где какая машина была?

– Да, помню. Приезжай. Если меня не будет, подожди. Я на вызове. Все?

Мой травматолог говорил быстро и отрывисто. Такого я за ним еще не замечала.

– Да. Все поняла. Приеду часикам к семи.

Я положила трубку и откинулась на сиденье. Оказывается, Михаил – очень занятой человек. И он относится к своей работе точно так же, как я к своей. Это еще одна новость за сегодняшний день, и новость довольно спорная. Она касается наших отношений с добрым доктором. С одной стороны, продолжать с ним встречаться можно: он очень хороший и симпатичный человек. Но, с другой – он не сможет смириться с тем, что я – телохранитель и тоже вечно занята во внеурочное время. Сегодня вечером я опять его увижу, и если мой травматолог снова будет ревновать, стоит подумать о том, нужны ли нам такие отношения.

* * *

От утреннего дождя осталась только духота. В плотном мареве на тарасовских улицах стояли машины в пробке. Я посигналила водителю передней машины, он высунул руку в окно и отмахнулся. Влажную духоту дополнял запах бензиновых выхлопов, а до поворота к Первой городской клинике оставалось не меньше двух кварталов. Наконец, я включила правый поворотник и вырвалась на свободу. Дышать сразу стало легче.

На часах было без четверти семь, когда я въехала на территорию станции «Скорой помощи». Белые с красными полосами «Газели» и желтая «реанимация» ждали вызовов. Я поискала глазами номер машины, бывшей тогда на Проспекте, и… нашла. Машина стояла в ряду других и по виду ничем не напоминала зловещую «Скорую», виденную мной рядом с кафе.

Я припарковала «фольк» и подошла к злополучной машине. Из кабины выглянул немолодой, усталого вида шофер и поманил меня пальцем. Я приблизилась, невольно положив руку на кобуру.

– Здравствуйте! – сказал шофер. – Вы к Михаилу? Он сейчас придет, просил вас подождать.

Я облегченно вздохнула. Значит, на этой «Скорой» работает Михаил. Но работал ли он на ней в тот день? Нужно спросить об этом шофера.

– Скажите, а у вас врачи постоянно работают на какой-то определенной машине? Или машины меняются?

Вопрос был глупый. Конечно, если врачи работают не каждый день, никто не будет ждать, когда они выйдут на дежурство. И шофер подтвердил мои догадки.

– Нет, конечно. Каждое дежурство у них разные машины, но шоферы работают на одних и тех же. – Он говорил ровным тоном, словно я спросила его о чем-то обыденном. Значит, он ни при чем.

– То есть, как я поняла, вы постоянно работаете именно на этой машине?

– Да. Почти всегда.

– А когда вы работаете на другой?

– Когда эта на ремонте. – Он демонстративно зевнул и пригласил меня в салон. – Зайдите внутрь, а то вас слишком хорошо видно из диспетчерской.

Я так и сделала.

– У вас не любят посторонних?

– А где их любят? У нас работа серьезная. Сейчас вот дадут вызов, и поедем сломя голову, – он не жаловался, просто рассказывал о своей работе, как о чем-то само собой разумеющемся, – а вон и Михаил идет.

Через двор, отделявший парк от диспетчерской, шел мой травматолог в белом халате и с желтым пластмассовым чемоданчиком.

Я выглянула из машины.

– Привет!

– Привет, привет, – поздоровался врач и с деловым видом вошел внутрь. – Поехали на Садовую, – скомандовал он и захлопнул дверь салона.

– На Садовую так на Садовую, – ответил шофер и завел мотор.

«Скорая» послушно выехала со станции и через два квартала попала в пробку, из которой только что выбралась я. Но у «Скорой» было одно преимущество: она выехала в самый центр дороги и включила сирену. Машины расступились, освобождая ей путь, и мы с ветерком помчались по адресу.