Через несколько лет мы смогли продать эти объекты с прибылью около 530 000 долларов. Если бы мы купили только недвижимость, это была бы просто еще одна выгодная сделка, но мы приобрели не только недвижимость. Мы также приобрели все акции, а значит, и компании, которым принадлежали объекты. В бухгалтерских книгах компаний эта недвижимость имела совокупную балансовую стоимость 3,6 миллиона долларов до начала депрессии. Когда после сложной серии бумажных обменов мы продали недвижимость дороже, чем заплатили за нее, но дешевле, чем ее балансовая стоимость, у оставшихся компаний образовался убыток в размере более двух миллионов долларов, отраженный в бухгалтерской отчетности. В результате этот убыток в два миллиона долларов превратился в налоговую льготу на два миллиона долларов. Это означало, что следующие два миллиона долларов прибыли, которые мы смогли получить через остаточные компании, не будут облагаться налогом. Благодаря ряду таких тщательно подобранных покупок акций и продаж имущества я сохранил "Вебб и Кнапп" в качестве концерна, защищенного от налогов, на протяжении всей войны и части послевоенного периода.

Я был не первым и не единственным бизнесменом, который распознал и использовал эту и подобные возможности в налоговой структуре. Позже Ройал Литтл, проницательный предприниматель-промышленник из племени янки, благодаря своему изобретательному использованию безналоговых фондов и переноса налоговых потерь, настолько эффективно и заметно укрыл свою империю Textron от налогов, что значительная часть закона была переписана.

Мы покупали недвижимость в основном за пределами Нью-Йорка, потому что недвижимость в Нью-Йорке была в упадке. С 1939 года по всей стране строились или вновь открывались заводы для снабжения союзников и наших собственных быстро растущих вооруженных сил. Вскоре большинство из них работали в две смены. Но это возрождение было скорее промышленным, чем финансовым, то есть деньги поступали не с Уолл-стрит. Нью-Йорк, финансовая и офисная столица страны, с надеждой наблюдал и ждал своего собственного возрождения, но в том, что касается недвижимости, наблюдалось почти десятилетнее отставание. В результате Нью-Йорк, перестроившийся в 1920-х годах, оставался недозагруженным до конца 1940-х. Целые этажи в современных офисных зданиях использовались как зоны отдыха для сотрудников. Даже престижный Рокфеллер-центр в 1946 году был на сорок процентов незанятым.

Когда мы покупали недвижимость за пределами Нью-Йорка, мы просто вкладывали свои деньги туда, где рост Америки был наиболее сильным. Время от времени мы покупали зарубежную недвижимость, как в случае с Мехико, но только потому, что в моей новой приятной роли трансконтинентального бонвивана Мексика была местом, где я иногда оказывался.

Мы с Марион впервые побывали в Мексике в 1943 году. В то время Мексика еще не была таким туристическим центром, каким она стала с тех пор. Мехико был большой столицей и развитым городским центром, но все еще оставался почти чисто мексиканским. Плавучие сады Ксочимилько, которые быстро уменьшающееся озеро с тех пор оставило в основном на мели, были тогда плавучими раями. Дальше к югу, в Тампико, я охотился на реке Тампико и близлежащих озерах, где после выстрела барабанный бой крыльев и громкие крики взлетающих в воздух разноцветных птиц не давали возможности услышать что-либо еще. И в то время Акапулько, хотя и был известным курортом, оставался относительно небольшим городом со своим характером, а не многоэтажкой, где преобладают отели и туристы, каким он стал сейчас.

В первый день нашего пребывания в Мехико мы с Марион посетили руины Теотиуакана, расположенные в центре великой долины Мексики. Мы посетили огромные Храм Солнца и Храм Луны с их фланкирующими сооружениями, местами для собраний, открытыми театрами и храмами. Образ жизни тольтеков сильно отличался от нашего. Мы считаем их примитивными, но дизайн зданий и территории смелый, сбалансированный, красивый и превосходит многое из того, что было создано с тех пор.

Тот первый опыт посещения Теотиуакана оставил во мне ощущение того, как правильное сочетание массы, пространства и обстановки может дополнять друг друга. Оно оказало огромное влияние на то, что я считаю самой важной работой в своей жизни.

Марион бегала с фотоаппаратом на вершину каждой пирамиды, до которой могла добраться. Только поздно вечером, воодушевленные и приятно уставшие от новых для нас мест и мыслей, мы вернулись в отель Reforma. Там, умывшись, мы зашли в лаунж, чтобы выпить коктейль перед ужином. Бармен прислал два текиловых мартини для нашего ознакомления. Это было что-то новенькое, но довольно вкусное. Мы выпили их. Друг обратился ко мне. Я отвернулся от стола, чтобы перекинуться с ним парой слов, повернулся к Марион, а ее уже не было! Она упала и беззвучно сползла со стула. Пресловутая высота над уровнем моря в Мехико и возбуждение после обеда в сочетании с текилой ударили по кровеносной системе Марион со всей мощью дюжины родственных мартини с севера границы. Пока старожилы со знанием дела кивали на эту очередную дань уважения высоте и национальному напитку, мы с улыбкой, хотя и слегка пошатываясь, удалились в свои номера. Марион почти сразу же пришла в себя, но ужин (траурный голубь с диким рисом) был отправлен нам в номер. Позже, уже полностью предупрежденные и подкрепленные, мы снова вышли вперед, чтобы отдать дань уважения местному Бахусу.

В нашем отеле находился лучший ночной клуб Мехико, Ciro's, которым управлял А. К. Блюменталь, экспатриант из Нью-Йорка. Мы сделали Ciro's своей ночной штаб-квартирой, и рано или поздно там появлялся любой значимый человек из числа местных или приезжих посетителей. В военное время Мехико, как и Женева, Цюрих и Лиссабон, был одним из ключевых мировых центров шпионажа. В городе было полным-полно шпионов, тайных и не очень, а также контршпионов, потенциальных шпионов и добровольных контршпионов всех оттенков и ценовых категорий. Поскольку в Латинской Америке так же трудно сохранить секрет, как и узнать всю правду о чем-либо, город гудел от слухов и подробностей заговоров, о которых рано или поздно мы все узнавали.

В сороковые годы мы часто отдыхали в Мексике. Поскольку я не могу устоять перед сделкой с недвижимостью так же, как перед улыбкой красивой девушки, каждую поездку в Мексику я подумывал о том, чтобы открыть там свое дело. Хотя я начинал предварительные переговоры, нравы бизнеса, местные правила дорожного движения и разнообразие закулисных сделок делали эти переговоры настолько разными, что мне приходилось постоянно следить за своими проектами, иначе все легко могло пойти наперекосяк. Например, в одном месте, где я действительно видел привлекательные объекты, в нескольких милях к югу от Акапулько находилось крошечное местечко под названием Пуэрта-Маркеса. Тогда был крошечной индейской рыбацкой деревушкой, но я мог