Варя, — И вы были бы хорошей парой. А меня, Ванечка, вот что еще интересует… скажи мне честно… а сколько лет твоей здешней… подруге?

Косов хмыкнул и нехотя ответил:

— Сорок…

— Ни х…, - опешила женщина, — То-то она мне показалась… Ты что, Ваня, и бабушек не пропускаешь?

— Перестань! Она… очень хорошая! И красивая!

— Тут не спорю, красивая! Только… хотя… ладно, дело твое! И вот что еще, Ваня! Не вздумай куксится, понял? У нас сегодня с тобой последняя ночь. И я не хочу провести ее одна. Мало ли… может и не встретимся больше.

Говорили они шепотом, на ушко, поэтому сидевший на переднем сидении, насупившийся Калошин, слышать ничего не мог. Водитель же Верейкиса, хоть и поглядывал иной раз на них в зеркало заднего вида, был больше поглощен дорогой, поэтому у них образовался некоторый почти замкнутый мирок, где можно было поговорить между собой, пошептаться.

Косов наотрез отказался участвовать в завтрашнем концерте, как ни уговаривал его Калошин. Варя молчала.

— Ты, Игорек, уже и так с меня поимел, больше, чем рассчитывал, Поэтому — отвали! — грубо отмахнулся от приятеля Иван.

После ужина они с Варей, немного погуляв по улице, прихватили бутылку коньяка из бара в столовой, и, послав всех взглядами по известному адресу, удалились в номер.

Женщина и правда — как будто прощалась с ним. Отдавалась самозабвенно, поэтому Косов предполагал, что «концерт» у них вышел — как бы не звонче и сильнее, чем в первую ночь.

«Да пошли они все на хрен!» — по молчаливому согласию, не сговариваясь, решила «сладкая парочка».

— Варь… А почему ты сказала, что может быть не увидимся? — спросил Иван, обнимая подругу.

— Не знаю… Мало ли! Ты приедешь в отпуск, а мы — на гастролях. Мы приедем сюда с концертом, а тебя опять куда-нибудь зашлют. Так что, милый, давай — как в последний раз!

Косов был только — за!

В парке, точнее — городском саду, задолго до концерта, эстрада начала заполняться зрителями. Иван в этот день просто отдыхал, поэтому, а еще по причине волшебной ночи, устроенной ему подругой, был в прекрасном настроении.

— Игорь! А вам часто приходиться выступать на летних эстрадах?

— Да постоянно, если летом. Зимой-то, сам понимаешь — только в залах, — ответил Игорь.

— И всегда вот так… полная площадка зрителей?

Калошин самодовольно улыбнулся:

— Это еще что? Еще столько же сейчас за забором стоит!

— Так ведь — глупо же! И люди концерт не могут посмотреть, и вы деньги с билетов теряете!

Калошин задумался:

— И что ты предлагаешь?

— Да на стадионе каком-нибудь концерты проводить. Там и трибуны есть, и потанцевать люди смогут. Поставили временную сцену, обтянули ее брезентом, или просто — покрасили. Поставили пару автобусов сзади, в качестве гримерок. Все! Зато и людям радость, и вам денежка! Или вам не надо?

Калошин задумался:

— Ну как не надо? Кто ж от денег отказывается?

Потом приятель выматерился, плюнул:

— И вот же! А ты все отказываешься меня слушать! Эх, как бы мы с тобой развернулись, а? Вот же упрямец! Ты подумай…

Калошин посмотрел вокруг — не подслушивает ли кто, нет ли рядом Вари?

— Ты подумай! И денег бы у нас с тобой было — ни в проворот! И бабы! Ваня! Бабы — разные, много! Хошь — одну с собой веди, хошь — двоих! Да хоть — десять! Есть такие сучки без комплексов — на все согласные, только чтобы с известным артистом переспать! А? Ваня! Ты меня слышишь?

— Ты тут мне Мефистофеля не отыгрывай! — засмеялся Иван, — Ишь ты, демон-искуситель! Картина, конечно, заманчивая… Но — нет! Игорь! Я тебе уже все сказал…

Иван просто наслаждался концертом, хорошими голосами и игрой, музыкой. Правда пришлось строго-настрого предупредить Калошина — ни-ни! Никакой рекламы некоему Косову. Не нужна она! Лишнее это…

А вечером он провожал артистов на вокзале. Было грустно! Хороший у него отдых получился. Не без нервотрепки, но — хороший! И пусть впереди еще были проблемы… Но — когда их не было-то? Так что, раньше времени помирать не будем!

Уже перед вагоном, Калошин, как будто вспомнил что-то:

— Ваня! Слушай… у тебя с деньгами тут как? Не густо, наверное… Вот смотри… у меня здесь немного, но тысячи полторы есть. Хотя… поменьше уже. Примерно тысяча триста. Вот, возьми!

Косов задумался, кивнул головой:

— Хорошо! Спасибо! Я, как приеду в Красно-Сибирск, с книжки сниму и отдам тебе.

— Да я не про это сейчас! — с досадой протянул Калошин, — Ничего отдавать не надо, понял. Это я так… просто тебе в помощь, хорошо? Не надо отдавать, слышишь?! И еще…

Игорь покосился на Варю, вздохнул:

— Ты еще это… Ну… этой женщине скажи… в общем — вали все на меня! Дескать, Варя — моя подруга и ничего не было! Слышишь?

К удивлению Ивана, Варя, криво усмехнувшись и посмотрев на Калошина, кивнула:

— Да. Так и говори! Не вздумай ни в чем признаваться! Подозрения… они пусть подозрениями и остаются. И не проверить ей никак! А то — честный ты больно! А так — я не я и хата — не моя!

Потом снова посмотрела на Игоря и приказала:

— Ну все, Калошин, дуй в вагон! Дай я с Ваней попрощаюсь…

И расцеловала его взасос, вызвав косые взгляды одних, и одобрительные возгласы и даже посвистывания — со стороны других пассажиров, мужчин, как правило.

— Ну все, иди, хороший мой…

В вагоне трамвая ехать было откровенно грустно…

* * *

В первые два дня ничего не происходило. Нет, конечно же все эти взгляды и шепотки за спиной, а также подчеркнутое дружелюбие курсантов, изрядно раздражали. Как ни пытался Косов убедить себя, что ничего в этом плохого нет! Людям просто понравился концерт, вот они и выказывают свое к нему расположение.

«Но, блин, раздражает же!».

А на третий день им