– Благодарю тебя, что поверил! Я вижу, ты даже не взялгридней.

Самуил угрюмо смотрел на него черными, как ягоды спелоготерна, глазами. Он был молод и красив, но лицо было усталое. Доспехи былипомяты, кое-где недоставало бляшек, сорванных ударами русских мечей и копий.

– Приветствую и тебя, князь русов. – Голос Самуилабыл сильный, но с хрипотцой усталости. – Что ты хотел? Потребовать нашейсдачи?

Владимир сглотнул комок в горле. Показалось, что онпоступает дико, вызвав болгарского царя на такой разговор. Две огромные армиисшиблись, долина залита кровью, ручьи разбухли и переполнились от крови, а онбудет говорить совсем-совсем не о битве…

– Самуил, – сказал он, голос внезапно осел, в немпоявилась просительная нотка, – я хочу говорить с тобой не как сболгарским царем, а как… мужчина с мужчиной.

Брови Самуила взлетели, в глазах появилось удивление.Усилием воли он заставил себя держаться невозмутимо.

– Прошу тебя, говори.

– Самуил… Есть на свете женщина, которую я люблю. Безкоторой не могу жить. Ради которой готов уничтожить мир, если он загородит мнеее.

Безмерное удивление в глазах Самуила вспыхнуло снова, нотеперь он уже не мог погасить жадный блеск глаз.

– Кто она?

– Это греческая царевна Анна, – выдохнул Владимир.

Самуил вздрогнул, будто его ударили. Некоторое времяпристально смотрел на взволнованного князя русов. В глазах медленно появилосьпонимание.

– Потому ты и привел свои войска…

– Да! На самом деле мне не нужны здесь земли! Я неСвятослав, что жаждал сюда перенести стольный град. Я устрояю землю Русскую.Это ромеи меня просили помочь…

Самуил сказал тяжело:

– В обмен…

– Да! Мне обещали руку Анны.

Самуил некоторое время смотрел пристально в лицо князярусов. В глазах болгарского царя затеплилась симпатия.

– Ты опоздал, – сказал он сочувствующе. – Явчера получил послание, что Анна уже едет со всем двором ко мне. А с неймитрополит и его свита.

Владимир сказал негромко, теперь уже он смотрел ссочувствием:

– Самуил, ромеи нас всегда обманывали… Ты уверен, чтоэто настоящая греческая царевна?

Самуил вздрогнул. Черные глаза хищно сузились.

– О чем ты?

– О том, что она выехала, я узнал две недели тому. Номне также сказали, что Анну видели не раз во внутренних покоях дворца. У менятам служит близкий друг, он не соврет… Он знает, что для меня это может бытьразницей между жизнью и смертью.

Голос Самуила стал зловещий:

– Князь русов… а ты не стал ли ромеем? Не собираешьсяли сам затеять какой-то хитрый обман?

– Поверь!

– Как я могу поверить?

– Но я… постараюсь доказать!

– Докажи, – потребовал Самуил.

Владимир вздохнул:

– Ладно, Самуил… Но я верю твоей воинской чести. То,что я скажу, пусть останется только между нами двумя. Обещаешь?

– Клянусь, – сказал Самуил твердо. – Ни отцу,ни сыну, ни священнику на исповеди!

– Тогда слушай… У настоящей греческой царевны под левойгрудью есть изумительная крохотная родинка… розовая, нежная, просвечиваетнасквозь… А вторая родинка на ягодице… на правой. Тоже розовая, налитая светом…И больше на всем ее теле нет других отметин. Ее тело нежное, как шелк…

Самуил пристально смотрел на его покрасневшее лицо. Великийкнязь русов, великий воитель и полководец покраснел, как отрок, а голос егодрожит, как у нашалившего ребенка.

Невеселая улыбка раздвинула плотно сжатые губы болгарскогоцаря.

– Похоже, ты изучил ее хорошо… Каким образом?

– Самуил, я два года служил этериотом, а потомипаспистом при дворце. Там я вторично встретил Анну… да-да, был и первый раз…Ярило возымел над нами власть, и мы любились друг с другом, уединялись гдемогли, прятались от глаз людей… Нам обоим грозила смерть. Мне уж точно! Но ябыл тогда лишь простым воином, охранявшим дворец.

Лицо Самуила дергалось. В глазах горел гнев, кулакисжимались. Владимир не успел встревожиться, весь был в воспоминаниях, а когдаобратил внимание на болгарского царя, тот уже взял себя в руки.

– Проклятые ромеи! Нет, до чего подлые…

– Самуил, – напомнил Владимир, – что тыответишь мне?

Самуил обратил к нему перекошенное яростью лицо:

– Я тебе верю, разве не видишь? И завидую!

– Самуил, поверь… Она не могла быть с тобой счастлива…

– Знаю! – гаркнул Самуил. – Завидую, потомучто ты любим и любишь! Нет, даже больше тому, что ты любишь… Тот, кто любит,богаче того, кого любят. А я… Что я? Пусть приезжают! Я им устрою встречу.

Он повернул было коня, когда Владимир вскрикнул:

– Самуил! Я хочу сказать, ты… очень ненавидишь меня?

– За что? – прорычал Самуил с гневнымудивлением. – За то, что привел войска? Но как должен поступить настоящиймужчина? Это твоя женщина, ты боролся за нее! И любая женщина должна бытьгорда, когда за нее бьются два таких могучих государства!

Владимир ощутил, как гора рухнула с плеч.

– Но у нас все началось с боев… А эта страшная битва…

Самуил признался:

– Крови пролито немало… У меня половина войска осталасьна поле… Уж воронье нажрется! Но ведь мужчины рождаются для битв… Нет, у менянет к тебе обид. Ты поступил так, как должен быть поступить. Мы должны дратьсяза своих женщин!

В неожиданном порыве он потянулся к Владимиру. Тот открылсятолько перед ним, противником на поле боя. Они обнялись, и оба ощутили надежнуюзащищенность и доверие, ибо говорили о самом ценном, что есть у мужчин.

Когда разомкнули объятия, Владимир сказал неожиданно:

– А теперь, когда мы… поняли один другого, я хочупредложить тебе вечный мир и дружбу. Мои войска пойдут с твоими! Ромеи знают,что твои войска разбиты, тут мы их и поймаем. А как все сделать, давай обсудимза чаркой вина и кружкой кавы.

Самуил ошеломленно смотрел на раскрасневшееся ??и??о князярусов. Тот преподносил одну неожиданность за другой.

– Ладно, – сказал он ошарашенно, – давай… Яверю тебе. Только сперва сообщу своим. А то там всполошатся, если я поеду стобой в твой лагерь!

Самуил дождался пышного прибытия невесты. С ней прибылконстантинопольский митрополит, огромная свита духовных лиц, слуг и служанок.Самуил раздирался сомнениями. Невеста была очень хороша, знала все обычаидвора. Держалась с достоинством, величаво. Самуил оказался в затруднительномположении. Увидеть невесту обнаженной он мог надеяться только в брачную ночь,но для этого пришлось бы пройти через церемонию венчания. Гречанка уже стала быего женой. Но если в самом деле просто шлюха?