– Какой же ты молодец, Николай Михалыч! – похваливал Горчаков. – Меня, хоть палкой бей, так не сварю! Мы раз с товарищем месяц делали круговой маршрут на Курейке, и так получилось, что я все время готовил. Так весь месяц и ели одно и то же – суп с тушенкой и макаронами! Утром, в обед, и вечером.

– Это меня Климов выучил, вот, я вам скажу, талантище природный! На все руки! И в механике, и зашить-починить! А с виду – такой… топором тесаный.

– Мне казалось, он крестьянин…

– Так и есть! По земле тоскует, бедолага, про свое хозяйство все рассказывает – до сих пор помнит, как какую корову звали. Вот скажи ты мне, за каким бесом они его здесь держат?

– Ты думаешь, они о нем думают? – Горчаков, закуривая, подсел к печке.

Солнце опускалось, в комнате темнело, Катя, нагулявшись, заснула, не доев щи. Николь налила в рюмку спирта, добавила ложку брусничного варенья и подсела с папиросой к мужчинам.

– Где сейчас наш Сан Саныч?

Это был ее любимый вопрос, когда у нее бывало настроение. Они начинали придумывать «хорошие условия» для Сан Саныча, «хороших» следователей или хороших товарищей в камерах. Все имели тюремный опыт, все прошли через следствие. В этот раз разговорился Горчаков:

– Меня ни разу не били на следствии, ни один следователь пальцем не тронул… Мне вообще очень везло в жизни.

Николь с Померанцевым улыбнулись.

– И как же они тебя на такие срока уговаривали? – беззубо ощерился Померанцев, наливая еще по рюмке. – Такого-то «везучего»?

– Да ничего особенного, сколько всем давали, столько и я получал… – Горчаков замолчал, покуривая задумчиво. – Вот загадка – почему при таких нелепых, неправдоподобных делах и приговорах они соблюдают юридические формальности? Зачем им все эти суды? Прокуроры, надзирающие над следствием? Зачем они добиваются признания вины, если негласно могут делать с людьми все, что угодно?

– Ну как же?! Ложь не любит, когда она похожа на ложь, все должны верить в самое светлое и справедливое общество! – Николай Михайлович выбросил бычок в печку. – Пойдем-ка, Георгий Николаевич, перетаскаем чурбаки в сарай, не ровен час, приделают им ноги сознательные советские люди.

Поезд тянул небыстро, километров пятнадцать в час, а иногда и меньше, и все же это была железная дорога. С перестуком колес. Мимо проплывала тайга, местами неряшливо выпиленная, с неубранными деревьями, но, присыпанная снегом и с пушистыми шапками на ветвях, она все равно выглядела красиво. Весь состав состоял из трех вагонов-теплушек – в одном ехало начальство, в двух других – охрана и походная кухня. Теплушка для начальства была блатная, в ней были устроены не по северному большие окна и полумягкие сиденья, как в плацкарте. Лучшие места занимали три офицера – члены комиссии Главного управления лагерей и начальник Северного управления лагерей и Стройки-503 полковник Боровицкий. Горчаков устроился наискосок с противоположной стороны. Здесь тоже было большое окно.

Дорога была одноколейная, тайга иногда подступала совсем близко, и ее можно было рассмотреть. Местами же поезд тянулся по снежной траншее – снег по бокам был выше вагонов. Мороз стоял за сорок, в вагоне все время подтапливали буржуйку и было жарко. Георгий Николаевич, разморенный приятным бездельем, задремывал под стук колес, просыпался, когда останавливались или ехали совсем медленно. И снова смотрел в окно.

Мосты проезжали осторожно, а через некоторые поезд проходил с пустыми вагонами. Выходили, закуривали, начальство по случаю «славного морозного утра» заряжалось коньячком на свежем воздухе, закусывали сальцем и копченой колбаской. Горчаков не завидовал. Сегодня утром он тоже завтракал не баландой, а главное, в хорошей компании. У него на коленях Катька ела свою манную кашу. Георгий Николаевич улыбался невольно, тоже закуривал и любовался той же, что и высокое начальство, заснеженной таежной речкой.

Переходили мост пешком, рассаживались и ехали дальше. У начальства в их «плацкарте» был накрыт стол. Разговор, подогретый коньяком, оживился и стал громче.

– Сугудаем! Сугудаем закусывайте, товарищ майор, – угощал начальник Стройки-503 полнотелого, с пухлыми губами и щеками веселого майора-экономиста. – В Москве такого не подадут! Этот омуль еще вчера в Енисее плавал!

– У меня к вам вопрос, товарищ Боровицкий! – проверяющий полковник, он был старшим, смотрел добродушно, но и чуть строго. – Километров тридцать уже проехали, и все тайгой. Ведь это же шпалы! А вы их заказываете и заказываете. Почему здесь не пилите?

– Здесь нет столько леса, товарищ полковник. Для магистральной железнодорожной линии из одной столетней сосны получается только две полномерные шпалы, а их на один километр пути надо 1600–1800 штук, это тысяча сосен. То есть для Строительства-503 надо спилить около миллиона деревьев! Здесь столько нет, а их еще креозотом пропитать надо – это целое производство. Возить экономически выгоднее, мы считали.

– Но я же вижу, что вы пилите! – кивнул полковник за окно.

– Конечно, параллельно железной дороге идут зимники для завозки грузов тракторами и машинами. На гати много леса уходит.

Горчаков следил за разговором. По холеному виду московского полковника ясно было, что его совершенно не интересуют все эти шпалы и пропитки. Ему хорошо было от коньяка, от солнечной погоды и неторопливо ползущей картины тайги за окном. Этот полковник три недели назад улетел из столицы в «трудную, далекую и опасную» командировку. И совсем не торопится обратно. Обхаживали и принимали в Ермаково по высшему разряду. Здесь, «у черта на рогах», было все, чего только могла пожелать командировочная душа.

– За два с половиной года построили больше ста километров, товарищ полковник, – рассказывал Боровицкий. – Мы сегодня доедем с вами почти до Янова Стана по этой дороге. Однако и проблем хватает. Вот мост проехали…

– Хороший мост! – со знанием дела похвалил полковник. – Я бы сказал – изящный!

– А ведь он временный! И стоит на объездном пути! На основном здесь нет ничего. У нас на сегодня почти все мосты деревянные, только под легкие паровозы, для нужд строительства.

– Сколько у вас постоянных мостов? – важно нахмурившись, спросил полковник.

– Полностью готовый один пока.

– Почему не строить сразу хорошие мосты? Средства есть! – спросил, улыбаясь, майор. – Пишите заявку, выделим еще!

– Все та же проблема – нет проектов, а без них кто возьмет на себя ответственность? Мы начали ставить бетонные опоры через несколько рек, а они и десяти-, и двенадцатиметровой высоты! Часть опор через год уже поплыли из-за мерзлоты! Изыскания нужны основательные, на это нужно время, а с нас спрашивают километры! Вот и гоним деревянные! Вы же и спрашиваете! За эти мосты уже кучу народу посадили!

– С нас тоже спрашивают, – майор перестал улыбаться. – Наш отдел не одну вашу стройку обсчитывает. Деревянные мосты дают высокие темпы строительства, мы понимаем!