– И давно люди вот так оставляют здесь деньги?

– Это началось через неделю после того, как появился этот шериф.

– И давно это было?

– Ох… четыре, может, пять лет назад.

Смег мысленно кивнул. Его группа слоринов появилась здесь немногим более пяти лет назад. Это может быть… это может быть… Он нахмурился. Но если нет?

Со стороны главной дороги раздались чьи-то приглушенные пылью тяжелые шаги. Смег обернулся и увидел подходившего к ним высокого полного мужчину. Мужчина с любопытством покосился на Смега, кивнул Пейнтеру.

– Здорово, Джош, – рокочущим басом произнес он.

– Здорово, Джим.

Толстяк посмотрел на «плимут», поколебавшись, прочел надпись на эмблеме, снова повернулся к Пейнтеру, а потом, не говоря ни слова, пошел дальше. Вскоре он скрылся из вида.

– Это был Джим, – сказал Пейнтер.

– Сосед?

– Ну да. Снова ходил к вдове МакНабри… на всю ночь, будь оно неладно. Уж поверьте мне, шериф будет сильно недоволен.

– Так он следит и за вашей нравственностью?

– Нравственностью? – Пейнтер почесал затылок. – Ну, я бы не сказал.

– Но почему он тогда возражает против того, что Джим…

– Шериф… он говорит, что это грех и преступление – брать то, что тебе не принадлежит, а благословение – давать. Джим, он молодец: он так прямо и говорит шерифу, что я, мол, хожу к вдове давать. Вот так… – Пейнтер пожал плечами.

– Значит, шерифа все-таки можно в чем-то убедить?

– Ну, некоторые тоже так думают.

– А вы не думаете?

– Он заставил Джима бросить курить и пить.

Смег энергично тряхнул головой, сомневаясь, что верно понял собеседника. Разговор скатился в обсуждение каких-то ничего не значащих пустяков. Смег поправил на голове шляпу и посмотрел на свою руку. Рука была хороша: ее было невозможно отличить от человеческой.

– Курить и пить?

– Именно так.

– Но зачем?

– Он сказал, что если Джим берет на себя от… от-вейственность за вдову, то он не должен кончать жизнь самоубийством – даже медленным.

Смег во все глаза уставился на Пейнтера, который в этот момент искал на небе какую-то несуществующую точку. Придя в себя, Смег не без труда произнес:

– Впервые слышу такое причудливое толкование закона.

– Хорошо, что шериф сейчас вас не слышит.

– Его легко рассердить, да?

– Я бы не сказал.

– А что бы вы сказали?

– Я уже говорил Джиму: шериф положил на тебя глаз, вот что. Теперь тебе придется ходить на цыпочках и по струнке. Пока шериф не положит на тебя глаз, жить так-сяк еще можно. Но если он тебя заметит, то все, это конец.

– Шериф положил на вас глаз, мистер Пейнтер?

Пейнтер сжал руку в кулак и помахал им в воздухе. Лицо превратилось в злую жестокую гримасу. Через мгновение это свирепое выражение исчезло – Пейнтер взял себя в руки и успокоился, тяжело вздохнув.

– Что, совсем плохо? – сочувственно спросил Смег.

– Проклятый заговор, – буркнул Пейнтер. – Начальство всегда сует свой нос, куда его не просят.

– Вот как? – Смег внимательно присмотрелся к Пейнтеру, решив, что разговор становится более полезным и продуктивным.

– Черт бы его побрал, ведь это почти тысяча галлонов в год! – взорвался Пейнтер.

– Ух… – произнес Смег и облизнул губы. Он знал, что у людей этот жест служит для выражения неуверенности.

– Мне нет дела до того, участвуете вы в этом заговоре или нет, – сказал Пейнтер. – Сейчас вы ничего мне сделать не сможете.

– Поверьте мне, мистер Пейнтер, у меня нет никаких планов…

– Я гнал бухло для людей… ну, когда им было надо, – сказал Пейнтер. – Мало, меньше тысячи галлонов в год. Это немного, если сравнить с тем, что гонят на той стороне, у Андерсона. Но это же за железной дорогой! Это другой округ! Я гнал только то, что нужно здешним.

– Шериф положил этому конец?

– Он разорил меня.

– Разорил вас?

– Да, вот тогда он и забрал у меня Бартон.

– Э-э… бартон? – рискнул спросить Смег.

– Прямо под носом у Лилли, – буркнул Пейнтер. Ноздри его раздулись, глаза вспыхнули недобрым огнем. Казалось, ярость вот-вот вырвется наружу.

Смег огляделся, окинув взглядом пустые окна и закрытые двери. Ради всех богов слоринов – что такое бартон?

– Ваш шериф, я смотрю, придерживается буквы закона, – отважно предположил Смег.

– А то!

– Никакого алкоголя, – сказал Смег, – никакого курения. Как он относится к скоростным автомобилям?

– Скоростные автомобили? – Пейнтер злобно посмотрел на Смега. – Скажите-ка мне, куда нам спешить на большой скорости, мистер Смег.

– У вас тут вообще есть машины?

– Если бы у моего братца Реба бензоколонка была не на развилке, где большое движение машин из города, то он бы уже давно разорился. В штате приняли закон – машина должна останавливаться на каждом светофоре. На каждой машине должны быть стеклоочистители. Протекторы шин надо менять сразу, как только износятся. Надо абсолютно соблюдать правила вождения. Для них машина ничто, просто мусор. Мусор! Шериф, он заставляет людей продавать машины как металлолом! При таких-то делах только два-три человека в Уэйдвилле могут позволить себе машину.

– Строгий у вас шериф, – сказал Смег.

– Сам черт не может быть страшнее. Говорю вам, если бы шериф не забрал у меня Бартон, я бы давно отсюда сбежал. Я бы восстал, как мы сделали это в шестьдесят первом. То же самое и остальные… ну большинство их.

– Он отнял бартонов и у них? – склонив голову набок в ожидании ответа, спросил Смег.

Пейнтер на секунду задумался, потом ответил:

– Ну… можно, конечно, сказать и так.

Смег нахмурился. Может быть, стоит прямо спросить, что такое бартон? Нет! Это было бы проявлением недопустимого невежества. Как ему сейчас не хватало нормальной слоринской информационной сети, дающей доступ ко всей взаимосвязанной детализированной памяти. Она хранилась в пределах узкого диапазона и всегда была готова транслировать вопросы, проверить гипотезы и внести собственные предложения. Но он был здесь один, если не считать неопытного отпрыска, прячущегося где-то в поле… в ожидании катастрофы. Но, может быть, Рик тоже обратил внимание на это непонятное слово. Смег решился отправить ему запрос.

Рик ответил – пожалуй, слишком громко:

– Это слово не встречалось.

Значит, Рик его тоже не знает.