– На этот вопрос я отвечу тебе потом, – сказал Смег, – а пока…

– Ты знаешь эту тварь? – спросил Пейнтер. – Ты тоже в заговоре?

Перейдя на английский, Смег сказал:

– Мистер Пейнтер, позвольте правительству самостоятельно урегулировать свои проблемы. Этот человек – одна из наших проблем.

– Да, он на самом деле проблема, это правда.

– Ты позволишь мне разобраться с ним?

– Ты точно с ним справишься?

– Думаю, что да.

– Я очень на тебя надеюсь.

Смег кивнул и снова повернулся к шерифу.

– Ты хоть понимаешь, что ты здесь натворил? – спросил он на элементарном слоринском.

– Я оказался на подходящем официальном посту и постарался исполнять свои обязанности наилучшим образом, насколько это позволяли мои способности. Никогда не предавай свою нишу. Я помню это очень хорошо. Никогда не предавай свою нишу.

– Ты знаешь, кто ты?

– Я… слорин?

– Правильно, ты слоринский предок третьей степени. Ты имеешь какое-нибудь представление о травме, которую ты получил?

– Я… нет. Я получил травму? – Он окинул взглядом толпу, которая подступила ближе, движимая любопытством. – Я очнулся здесь… в поле и не мог вспомнить…

– Очень хорошо, мы…

– Да, я вспомнил одну вещь! Мы должны были снизить уровень преступности и подготовить подходящее общество, в котором… в котором… нет, дальше не помню.

Поверх детских головок Смег посмотрел на Рика, который остановился позади пожарной машины, и снова обернулся к Пзилимину.

– Я снизил преступность здесь до неуменьшаемого минимума, – сказал шериф-слорин.

Смег провел рукой по глазам. Неуменьшаемый минимум! Он безвольно уронил руку, посмотрел на несчастного глупца.

– Ты сделал так, что эти люди узнали о слоринах, – жестко сказал он. – Ты заставил их осознать себя, что еще хуже. Они задумались о том, что стоит за законом. Есть нечто, о чем каждый земной чиновник знает на уровне инстинктов, а ты, слорин – неважно, раненый или нет, – не смог этого увидеть.

– Увидеть что? – спросил Пзилимин.

– Без преступлений нет нужды в офицерах полиции! Мы здесь для того, чтобы подготовить нишу, в которой слорины смогут процветать. А ты начал с того, что все испортил! Первым правилом в любом положении является исполнение соответствующих обязанностей так, чтобы как можно дольше занимать это положение. Мало того, ты должен был присмотреться и найти и другие выгодные положения. Вот что значит «не предавать свою нишу».

– Но мы должны были создать общество, в котором… в котором…

– Вы должны были уменьшить количество насильственных преступлений, глупец! Вы должны были сделать преступность более управляемой. Но ты оставил им только насилие! Один из них стрелял в тебя.

– Ну… они делали вещи и хуже.

Смег покосился вправо и столкнулся с вопрошающим взглядом Пейнтера.

– Он что, тоже венгр? – спросил Пейнтер.

– Да, да! – радостно ответил Смег, ухватившись за эту спасительную возможность.

– Я так и подумал, что вы говорите на какой-то тарабарщине. – Пейнтер злобно посмотрел на Пзилимина. – Его надо… депортировать.

– Именно так, – согласился Смег. – Именно поэтому я здесь.

– Да ну?! – удивился Пейнтер, потом задумчиво продолжил: – Но я хочу тебя предупредить вот о чем. У шерифа, знаешь ли, есть машина, которая проникает в мозг. Когда он ее включает, теряешь способность правильно соображать. Я думаю, что он носит ее в кармане.

– Мы об этом знаем, – сказал Смег. – У меня тоже есть такая машина. Это секретная машина, и он не имел права ею пользоваться.

– Бьюсь об заклад, что ты не из министерства сельского хозяйства, ты, видать, из ЦРУ.

– Мы не будем это обсуждать, – сказал Смег. – Но я надеюсь, что и ты, и твои друзья не будете болтать о том, что здесь произошло.

– Мы настоящие американцы, мы все, мистер Смег. За нас не беспокойся.

– Отлично, – сказал Смег и подумал: «Как удобно. Они что, принимают меня за глупца?» Он снова плавно повернулся к Пзилимину, спросил: – Ты все понял?

– Они думают, что ты секретный агент.

– Да, похоже на то. Это облегчает нашу задачу по вызволению тебя отсюда. Теперь скажи мне: что ты делал с их детьми?

– Их детьми?

– Ты оглох?

– Ну… я просто стер всю память в мозгах этих маленьких созданий и посадил их в поезда, идущие на север, чтобы наказать их семьи. Эти твари обладают очень сильным инстинктом защиты своих детенышей. Не надо волноваться за их…

– Я все знаю об их инстинктах, Пзилимин. Нам придется найти этих детей, восстановить их память и вернуть родителям.

– Как мы их найдем?

– Очень просто. Мы проедем по всей стране и будем слушать в узком диапазоне. Мы будем слушать тебя, Пзилимин. Стирая память, ты не мог не оставить в их психике след своего мышления.

– Это произошло, когда я попытался изменить взрослого?

Смег в отчаянном изумлении вытаращил глаза, уставившись на идиота. Нет, это невозможно, он не мог этого сделать, сказал себе Смег. Он не мог, не имел права превратить аборигенов в скроенные по образу слоринов передатчики и разбросать их по всей планете! Ни один слорин не может быть настолько глуп!

– Кого именно? – запинаясь, спросил он.

– Мистера МакНабри.

МакНабри? МакНабри? Смег отчетливо помнил, что уже слышал это имя. МакНабри? Вдова МакНабри!

– Шериф что-то сказал о вдове МакНабри? – спросил Пейнтер. – Мне показалось, что я услышал…

– Что случилось с покойным мистером МакНабри? – спросил Смег, резко повернувшись к Пейнтеру.

– О, он утонул в реке, к югу отсюда. Его тело так и не нашли.

Смег обратился к Пзилимину:

– Это ты…

– О нет! Он просто сбежал. Нам сообщили, что он утонул, и я просто…

– По существу, ты убил местного жителя.

– Я сделал это непреднамеренно.

– Пзилимин, выходи из кабины и садись на заднее сиденье моей машины. Мы забудем о моей незаконной парковке, не так ли?

– Что ты собираешься делать?

– Я собираюсь увезти тебя отсюда. Вылезай к черту!

– Слушаюсь! – Пзилимин повиновался. Колени его гнулись с нечеловеческой подвижностью, что заставило Смега содрогнуться.

– Рик, – крикнул он, – ты поведешь машину!

– Да, папа.

Смег снова обратился к Пейнтеру:

– Надеюсь, вы все понимаете серьезность ситуации и важность неразглашения?