С приходом весны и приближением пасхальных праздников даже наша тихая маленькая стоянка наполнилась движением и суматохой – все готовилось к началу туристического сезона.

«Маргаритка», когда я ее увидела, оказалась спущена на воду после долгого зимнего сна: наросты счищены, оснастка и паруса починены, двигатель недавно прошел обслуживание, все чистое и блестит, в абсолютном порядке – лодка была готова отплыть хоть в ту же секунду.

Я удивленно перевела взгляд на Дункана. Он смотрел на лодку, не на меня, потирая подбородок.

– Я подумал, если хочешь, ее можно было бы сдать в аренду на этот сезон. Всегда есть спрос на такие милые маленькие лодки, и это хороший способ заработать лишние деньги.

– Спасибо, но я думаю, что оставлю ее для себя.

После смерти Аллана я однажды подумала о том, чтобы продать «Маргаритку», но она так сильно вросла в наш брак, что я не смогла этого сделать, даже несмотря на то, что содержание лодки – даже если ею пользоваться – это, как говорят, воронка в океане, куда утекают деньги.

Теперь Дункан, все еще потирая подбородок, посмотрел на меня…

– А, ладно, хотя мы все равно сдаем лодки в прокат только на короткий срок. Одна-две недели за раз. Ты могла бы бронировать лодку, когда понадобится, а в остальное время получать плату. Конечно, есть еще обслуживание, но ты можешь платить мне процент, и я обо всем позабочусь, а расходы все пойдут с ренты. У меня три таких лодки. Ты только слово скажи, и я добавлю «Маргаритку» в список.

Пока он говорил, я подумала, что, может быть, он уже говорил мне об этом, но я была слишком глубоко погружена в скорбь. Возможно, я не поняла, а он оказался слишком робок, чтобы настаивать. Теперь я немедленно осознала разумность предложения и то, как пригодился бы еще один источник дохода. Так я ему и сказала, согласившись встретиться в начале следующей недели, согласовать детали и заполнить бумаги.

Вернувшись домой, я сама себя удивила, на самом деле написав предложение по книге. Оно заняло всего три страницы и скорее намекало, чем объясняло, но мне показалось, что предложение может вызвать интерес издателя. Не став больше мучиться, я отправила его Селвину в приложении к письму. Времени прокрастинации и побегов пришел конец. Я собиралась описать жизнь Хелен Ральстон.

X

Субботнее утро выдалось ясным и сухим, солнце пригревало и дул западный и не слишком резкий ветер; идеальный день для приятного небольшого плавания вдоль берега. Вид Хелен и Клариссы, ожидавших в лобби Крайнанского отеля, заставил мое сердце биться чаще, частично от удовольствия, частично – от страха.

Хелен Ральстон меня завораживала; и пугала.

Если мои чувства в отношении Клариссы были понятны, о вызываемых Хелен эмоциях сказать так было невозможно.

В этот раз я не сбежала. Было бы достаточно легко пройти вперед, с улыбкой и фальшивыми извинениями, уверить, что с лодкой что-то не так и предложить вместо этого прокатить их на машине. Кларисса, я знала, меня поддержит – я чувствовала, что она не в восторге от идеи взять девяностошестилетнюю женщину в океан на маленькой лодке, – а гнев, раздражение и разочарование Хелен можно было пережить.

За долю секунды в моем сознании пронеслась последовательность образов безопасного, скучного, неуютного дня. Мне нужно было только сказать слово, чтобы он воплотился в реальность, но я этого не сделала.

Вместо этого я решила бросить вызов своему страху и тайне, скрытой в Хелен Элизабет Ральстон. Так что, когда она объявила, что мы отправляемся посетить остров Ахлан, я не отступилась, хотя мое сердце тошнотворно накренилось.

– Ах, верно, Айлин нан Ахлан. Остров стенаний. У меня есть ваш рисунок этого острова – в багажнике. Я принесла его, чтобы вернуть.

Старая женщина посмотрела на меня своими глубоко посаженными, соколиными глазами, в которых ничего нельзя было прочесть.

– Я не хочу. Оставь себе. Теперь он твой.

Кларисса хмурилась. Мне показалось, она хочет спросить, о чем мы говорим, – я страстно желала объяснить, готова была достать рисунок из конверта и показать ей – но женщина думала о своем.

– Мама, мы не можем туда поехать. Это необитаемый остров. Там негде пристать к берегу. Ты сама мне рассказывала, что вам пришлось плыть до берега – надеюсь, ты не воображаешь, что мы сегодня будем плавать!

– Ты доставишь нас на берег, верно? – Хелен положила свою холодную, подобную когтистой птичьей лапе руку на мою и, чуть наклонив голову, окинула меня умоляющим, почти кокетливым взглядом.

Я обратилась через голову Хелен к ее дочери:

– На борту есть маленькая надувная шлюпка. В ней мы сможем добраться до берега.

– Вот, слышишь? – Хелен выглядела такой же торжествующей, как на той старой фотографии с Вирджинией Вульф. Это была женщина, любящая добиваться своего.

– Я все равно считаю, что это слишком много хлопот, – ответила Кларисса, предлагая мне еще один шанс отступиться. – Разумеется, вам решать.

Побывать на Ахлане мне было так же – почти невыносимо – любопытно, как и Хелен.

– Это недалеко, и я всегда хотела там побывать. Мы – Аллан и я – всегда собирались сойти на берег и исследовать остров, но так этого и не сделали. Я думаю, это потому, что он был так близко, слишком близко – выходя в море, мы хотели плыть дальше.

– Что ж, если вы на самом деле не против… – вздохнула Кларисса.

Я посмотрела на Хелен.

– Я хотела бы сегодня сделать вашу фотографию на острове. Для моей книги.

– Хочешь сказать, для моей книги, да?

– Я так и сказала, – я одарила ее мягким, издевательски-невинным взглядом, и Хелен тихо фыркнула.

Я видела, что она счастлива. И почему нет? Я тоже была счастлива. Только Кларисса выглядела не в своей тарелке.

– Вы ходите под парусом? – спросила я у нее.

Она покачала головой.

– Нет, извините. Это проблема?

– Нет, конечно нет. Я могу управлять «Маргариткой» одна.

Невзирая на долгую разлуку, лодка меня приняла, а старые навыки быстро вернулись. Все оказалось очень легко и гладко: отвалить от причала, медленно направить лодку к выходу из оживленной гавани, пока я не смогла отключить шумный двигатель. Я ощутила, как мое настроение потрескивает и поднимается, подобно белым скрипящим парусам, и лодка заскользила по проливу Джуры.

Воды здесь были предательскими, с водоворотами и получившими легендарную известность камнями, но я знала дорогу и не приближалась к местным Сцилле и Харибде. Нам предстояло короткое и легкое плавание, всегда близко к берегу. Вдохнув свежий соленый воздух, осторожно пустив «Маргаритку» по знакомому морскому пути, я представила, что Аллан снова рядом, что его рука легко лежит поверх моей на румпеле. Он учил меня ходить под парусом. В мыслях я ощутила неожиданную легкость. Я все еще отчаянно по нему скучала, но горькая память больше не ранила. Я могла находить радость в добрых воспоминаниях, и на борту этой маленькой лодки таких было много, так много.