В период средневековья не соблюдалось второе условие – свободная конкуренция. Это связано прежде всего с тем, что в обмене между городскими ремесленниками и крестьянами существовало неравенство: первые объединялись в цехи, с помощью которых они занимали монопольное положение на местном рынке, т. е. устанавливали и контролировали приемлемые для них цены; вторые, напротив, не имели подобных организаций, а потому они могли конкурировать друг с другом, сбивать цену продаваемых продуктов. В результате цеховые ремесленники оказывались в более благоприятном положении в сравнении с крестьянами, которые вынуждены были соглашаться на низкие цены, лишь бы сбыть свои продукты.[1580]

Наконец, хотя при капитализме существуют первые два условия (количеству труда придается значение, господствует конкуренция), но отсутствует третье, т. е. в обмен вступают не ремесленники и крестьяне, а капиталисты-предприниматели. Для последних решающее значение имеет не количество труда, затраченного рабочими в производстве, а издержки производства, т. е. расходы на изготовление продуктов. При реализации произведенных продуктов капиталисты-предприниматели стремятся не только возместить эти расходы, но и получить среднюю, или обычную, прибыль. «Поэтому-то правильнее будет сказать, что ценность соответствует в настоящее время не труду, а издержкам производства, понимая под последними расходы с прибавлением средней прибыли».[1581]

Приведенные аргументы не достигают, однако, поставленной цели – показать несостоятельность трудовой теории стоимости. Во-первых, автор отождествлял меновую ценность с ценностью как таковой, а последнюю – со стоимостью. В силу этого он не проводил различия между конкретным трудом как источником потребительной стоимости и абстрактным трудом как источником стоимости. Во-вторых, указанная классификация ступеней экономического развития общества игнорирует так называемый «азиатский» способ производства и античную систему, где происходило постепенное формирование и укрепление товарного производства и товарного обмена. В-третьих, согласно К. Марксу, обмен товаров по количеству затраченного на их производство труда, т. е. по стоимости, предполагает такую ступень общественного развития, когда сам обмен перестает быть случайным, единичным явлением и превращается в регулярный процесс; кроме того, предполагается также, что товары производятся в количествах, приблизительно соответствующих общественной потребности в них (это устанавливается накопленным опытом, приобретенным при сбыте, являющимся результатом длительного развития товарного обмена) при отсутствии какой бы то ни было монополии (естественной, искусственной, случайной).[1582] В-четвертых, наличие монополии цеховой организации городских ремесленников сдерживало, естественно, развитие свободной конкуренции, но не могло полностью устранить ее, а стало быть, и закона стоимости, согласно которому производство и обмен товаров осуществляются в соответствии с количеством затраченного на их производство труда.[1583] В-пятых, И.М. Кулишер, как, впрочем, и его предшественники, по словам К. Маркса, смешивал обмен товаров как простых товаров с обменом товаров как продуктов капитала, т. е. простой товарный обмен с капиталистическим товарным обращением.[1584] В силу этого И.М. Кулишер отождествлял издержки производства с ценой производства, не понимая того, что последняя базируется на стоимости и является ее превращенной формой.

Трудовую теорию стоимости (ценности) И.М. Кулишер рассматривал как объективную, которой он противопоставлял субъективную (психологическую) теорию ценности, или теорию предельной полезности. К достоинствам этой теории он относил проведение различия между абстрактной и конкретной полезностью. Это позволило установить, что ценность предметов определяется их предельной полезностью, или, что то же самое, соотношением между спросом и предложением.[1585]

Вместе с тем И.М. Кулишер указывал и на существенные недостатки теории предельной полезности. По его мнению, наиболее важными среди них являются следующие: 1) данная теория исходит из индивидуальной психологии человека, его субъективной оценки потребности и значения предмета, игнорируя при этом общественную природу этой оценки;[1586] 2) человеческие потребности изменяются по мере развития экономической жизни и культуры общества, а следовательно, изменяются и оценки этих потребностей (в противоположность этому теоретики предельной полезности рассматривали их как неизменные);[1587] 3) субъективная, или психологическая, теория ценности суть теория внеисторическая, несоциальная, поскольку «она выводит ценность из психики одного человека, индивида, которого выхватывает из окружающей его среды; и психика этого индивида представляется ей чем-то неизменным во все эпохи»;[1588] 4) эта теория не в состоянии объяснить, каким образом из многочисленных оценок отдельных лиц образуется единая меновая ценность предметов; дело в том, что каждый человек оценивает данный предмет, а стало быть, и его предельную полезность по-разному; поэтому здесь решающее значение имеет не психология отдельного индивида, а социальная психология господствующего класса потребителей, в соответствии с которой формируется средняя меновая ценность;[1589] 5) теория предельной полезности «рассматривает одну лишь сторону на рынке – потребителя. Между тем в процессе обмена имеются всегда две стороны – производитель и потребитель. Она, следовательно, является столь же односторонней, как теория трудовой ценности: первая исходит из точки зрения производителя, вторая – из точки зрения потребителя. Обе дают нам, следовательно, неполную, частичную теорию ценности».[1590]

§ 4. С.Л. Франк как «позитивный критик» трудовой теории стоимости

С.Л. Франк – известный российский философ и экономист. В этой связи представляет особый интерес его книга «Теория ценности Маркса и ее значение» (1900), в которой он дал более развернутое обоснование необходимости соединения данной теории и теории предельной полезности. По его мнению, решение этой задачи предполагает, во-первых, осмысление негативных последствий борьбы двух противоположных школ (партий) в политической экономии – марксистской и буржуазной (официальной);[1591] во-вторых, ознакомление российской научной общественности с идеями теоретиков западноевропейской экономической науки;[1592] в-третьих, всестороннюю оценку научной значимости теории ценности вообще, трудовой теории ценности в особенности.[1593]

Такой подход позволяет уяснить, что марксистская теория стоимости (ценности) «не может считаться окончательным и во всех отношениях удовлетворительным разрешением проблемы ценности и что она нуждается в основательных поправках и дополнениях». Хотя «попытки такого исправления имеются у нас в изобилии, но большинство их страдает одним недостатком: они сознательно отказываются пользоваться результатами научной разработки этого вопроса, выполненной противниками теории Маркса, и потому сводятся к частичным, мелочным дополнениям, опирающимися главным образом на другие мысли Маркса или части его системы». Но «это стремление дополнить Маркса Марксом же есть последнее усилие догматизма спасти себя самого, ставши догматизмом критическим. В противоположность этой тенденции мы имеем смелость утверждать, что критическая разработка теории ценности Маркса – как и всех остальных его теорий – может и должна заключаться в исправлении и углублении ее на почве тех данных, которые были добыты новейшим развитием западноевропейской теоретической экономии, и попытку подобной критической оценки теории Маркса и представляет собою предлагаемый этюд».[1594]

Определив, таким образом, свое весьма своеобразное, противоречивое по существу, отношение к марксистской теории стоимости (ценности), С.Л. Франк сформулировал концептуальный замысел этого