маг был сильно удивлён рассказом Ландыш. – Я думал, что она нашла торговцев, отплывающих на её Родину, и утекла туда с ними. Чего она забыла на континенте бронзоволицых?

– Ничего она там не забыла. Разве ты не знал, что на неё напали возле нашего дома и ударили ножом в сердце? Но негодяй промахнулся и затронул только лёгкое. Она выжила, благодаря тому, что жена Кука сделала ей своевременную операцию, чем и спасла Лоте жизнь. После этого Лота осталась у них, где и родила свою дочь. Тогда никто не знал, кто отец девочки. И я не знала тебя. Почему ты бросил её в таком положении одну? Она же говорила, что осталась совсем одна. Я думала, что ты не такой. А ты…

– Продолжай, если начала, – Кипарис повторил её же фразу. – Что думаешь обо мне, то и говори. Я приму всё, что заслужил.

– Ты человек с животным строем психики. Поэтому в тебе и работают такие короткие и ущербные программы. Нечеловеческие. Удовлетворил себя как самца, а забота о потомстве – не твоё дело. Как и об участи матери твоего потомства.

– Что я слышу? Ты ли такое говоришь? Смеешь говорить? Не так всё было. Мы разругались, после чего она куда-то сгинула. Я не нашёл её. Я и понятия не имел, что с нею произошла такая беда! Кто бы мог напасть на неё? Она же никому и ничего не сделала плохого! Неужели, ради жалкого серебра, что у неё и было?

– Нет. Её серебро – эти смешные «много ню» и не тронули. Баул так и валялся рядом с нею целым. Разбойник хотел только убить. Но по счастью, не убил. Если бы она упала где-то в лесу или в другой безлюдной местности, то погибла бы от кровопотери. Лота пришла к нам, потому что хотела упросить моего мужа отвезти её на Родину. Ведь однажды он уже привёз её сюда. Шифроваться было бессмысленно. Сестра Лоты была женой нашего друга. Вот такая история. А ты, являясь во многом животным, и других по себе меряешь. Не нужна твоя Лота моему мужу. Он меня любит!

– Кто бы и удивился тому, – пробормотал Кипарис, принимая её бичевание. А всё же, выражение его глаз было таковым, что Ландыш читала в них сомнение в таком вот раскладе между действующими лицами.

– Ты ревнив? – спросила она у Кипариса.

– Не знаю. У меня не было случая, чтобы женщина, которой я обладал, была мне не верна.

– Как же нет? Одна вышла замуж, другая опять взялась за старое, сам же сказал.

– Так это уже после того, как я с ними расставался. А пока я был рядом, поводов для ревности не было.

– А мой муж ревнив. Очень. Но он стыдится в себе такого качества. Я не давала ему повода для ревности, а он всё равно ревнует. Я знаю.

– Это ты-то не давала? – усмехнулся Кипарис. – Если бы моя женщина купалась нагишом на глазах другого, давала бы этому другому возможность к себе прикасаться с вполне понятными устремлениями, я бы её отхлестал за это по голой же заднице! А допусти она реализацию такого вот устремления, – то и разговора с ней бы уже не было никакого. Такая женщина не была бы достойна моей любви.

– Это ты обо мне? Спасибо за правду. – Ландыш стащила с себя его рубашку и напялила на себя полусырое платье. – Пойду к скоростной дороге, как раз успею, а заодно и досохну под солнышком. Мне твоя синяя дорога для магов без надобности.

– Я всегда правдив, если ты заметила. И я вовсе не собираюсь тебя удерживать. Да и по синей дороге я ехать не собирался никуда, если в ближайшее время. А надо будет, так и на простонародной докачу.

– Пока, правдивый маг! – сказала она, бросив в него его рубашку.

– Я тебя провожу, – сказал он, влезая в свою рубашку, – Я знаю кратчайший путь туда.

Они брели какими-то заброшенными садами, утонувшими в сорняковых зарослях бывшими огородами, полем, пока не вышли к скоростной дороге и к лестнице, ведущей наверх.

– Поеду с тобой, – сказал Кипарис, – мне как раз надо в столицу, – он шагнул следом за нею в остановившуюся машину. Ландыш обернулась к нему, чтобы сказать ему о том, как ей безразличен его маршрут. Боясь, что она пихнёт его с досады, Кипарис резко втолкнул её внутрь машины, и в ту же секунду, от его поспешного действия, от того, что она ощутила удар в спину, сон её оборвался. Она очнулась под прозрачным нависшим куполом стазис-камеры.

Пробуждение в стылое одиночество

– Ну и сны тут! – прошептала она ослабленным голосом, – кто это мне приснился? Какой такой маг, и какого такого магического культа Ночной Звезды? И надо же такому быть, что Радослав был моим мужем в альтернативной реальности! – Она явственно ощущала прикосновение к своему телу непросохшего платья, запах чужих садов, чьи переспелые плоды падали в траву, никем не собираемые, влагу лугов, обрывающихся у речных берегов. Но на ней был плотный комбинезон, а вокруг всё искусственное и полное отсутствие живой природы. Она закрыла глаза, пытаясь догнать убегающий сон, пытаясь доехать туда, где она якобы жила с мужем Радославом, никогда её мужем не бывшим. Как они жили там, где на самом деле и ноги её не ступало? Где он, вроде бы, за что-то был обижен и ушёл утешаться к какой-то златолицей вышивальщице! Она какое-то время отчётливо сохраняла в себе облик молодого мага со смешным древесным именем Кипарис. Пожалуй, он был похож чем-то на Кука. Только молодой и густоволосый, бородатый, вот смех-то! Но очень стройный. А ещё… Нет! Не надо дальше. Жаль, что ей не успело присниться их с Радославом семейное гнёздышко. Какое оно было? Сквозь ресницы, едва их прикрыв, она увидела его лицо. Он тоже был бородатый! Ландыш засмеялась над нелепостью его бородатого облика. Открыв ресницы, она увидела, что это лицо Кука.

– Очнулась, путешественница ты моя! – промолвил он ласково. – Вот мы и добрались все в целостности и сохранности, как и было мне обещано. Мы на Паралее, Ландыш!

– Кем было обещано? – еле-еле шевеля губами, прошептала она. – Белояр, он приснился мне с бородой! Ты представляешь его бородатым? А всё равно он был такой красивый и родной до потрясения. Чем я его обидела? Я так и не поняла. Не досмотрела до конца… – она вдруг заплакала, вспомнив, что Радослава нет в звездолёте. Ни бородатого, ни бритого. Что она уже никогда его не увидит. Ландыш не