Заметим, что последнее заявление мог бы сделать глава любой страны мира и что простое признание экономических проблем вовсе не гарантирует их решения.

Самой уязвимой отраслью за всю историю Советского Союза было сельское хозяйство, что тем более удивительно, если вспомнить, что столетие назад Россия была одним из двух крупнейших поставщиков зерна. Однако с начала 1970-х годов ей приходится ежегодно ввозить миллионы тонн пшеницы и кукурузы. Если мировые тенденции в продовольственной индустрии не изменятся, Россия (наряду с некоторыми другими странами Восточной Европы с социалистической экономикой) разделит с африканскими и ближневосточными регионами сомнительный статус единственных в мире стран, которые за последнее время превратились из чистых экспортеров продовольствия в крупных импортеров{1127}. В случае России досадная стагнация сельскохозяйственного производства возникла не по причине невнимания или недостатка приложенных сил; после Сталина каждый глава Советского государства подчеркивал необходимость увеличения производства продовольствия, чтобы удовлетворить потребительский спрос и достигнуть заявленного повышения уровня жизни населения. Сказать, что такого повышения не произошло, нельзя: с 1953 года, когда положение было плачевным, жизнь среднего советского человека значительно улучшилась. Куда сильнее удручает другое: в последние десятилетия уровень жизни снова стал падать, несмотря на брошенные на поддержку сельского хозяйства ресурсы — около 30% всех инвестиций (для сравнения, в США — 3%). Только для поддержания текущего уровня жизни Советскому Союзу ежегодно приходится вкладывать приблизительно $78 млрд. в сельское хозяйство, а еще $50 млрд. — в субсидирование цен на продовольствие; несмотря на эти усилия, «страна уходит все дальше и дальше от положения экспортера, которым она когда-то была»{1128}, и теперь вынуждена тратить миллиарды в твердой валюте, чтобы компенсировать дефицит собственного производства зерна и мяса.

Правда, существуют и некоторые естественные причины, объясняющие проблемность сельского хозяйства в СССР и то, что его продуктивность в семь раз меньше американского. Хотя географически страну часто сопоставляют с США (она тоже занимает весь континент и лежит в Северном полушарии), фактически она расположена намного севернее: Украина находится на той же широте, что и юг Канады. Это затрудняет не только выращивание кукурузы — даже в регионах, где в СССР культивируют пшеницу, зимы суровее, а засухи продолжительнее, чем в Канзасе или Оклахоме. Годы с 1978-го по 1982-й в этом отношении оказались особенно тяжелыми, и государство, поставленное в неудобное положение, перестало обнародовать результаты деятельности агропромышленного комплекса (хотя о многом можно было сделать выводы по среднегодовому импорту зерна в 35 млн. тонн!). СССР не смог перейти на самообеспечение даже в «хорошем» 1982 году, а за ним последовал очередной тяжелый год заморозков и засухи{1129}. Более того, попыткам увеличить производство, расширяя засеваемые площади за счет целинных земель, все время препятствуют низкие температуры на севере и сухой климат на юге.

Несмотря на это, никто из западных аналитиков не считает, что в спаде сельхозпроизводства в СССР повинен исключительно климатический фактор{1130}. Куда сильнее влияет «социализация» сельского хозяйства. Чтобы удовлетворить население Страны Советов, цены на продовольствие искусственно поддерживаются на низком уровне путем субсидирования — так, чтобы «мясо, производство которого обходится государству в четыре доллара за фунт, продавалось по восемьдесят центов»{1131}, из-за чего, в частности, крестьянам выгоднее откармливать скот покупным хлебом и картофелем, чем цельным зерном. Подавляющая часть инвестиций в сельское хозяйство направляется на крупномасштабные проекты (дамбы, осушение), а не на строительство индивидуальных подворий и разработку современных небольших тракторов для нужд обычного крестьянина. Решения о посевах той или иной сельскохозяйственной культуры и расходовании бюджета принимаются не теми, кто работает на земле, а управленцами и бюрократами. Отсутствие индивидуальной ответственности и искоренение инициативы на местах — вот, пожалуй, основная причина неурожаев, хронической неэффективности хозяйствования и колоссальных масштабов непроизводительного расхода собранного продукта, хотя на последнее, безусловно, влияют и такие факторы, как ненадлежащие условия хранения и отсутствие дорог круглогодичного действия, в результате чего «около 20% зерновых, овощей и фруктов, равно как и половина урожая картофеля, гибнет из-за проблем с хранением, транспортировкой и распределением»{1132}. На то, чего можно достичь, изменив коренным образом всю систему, а именно сменив коллективизацию на поддержку индивидуальных хозяйств, указывает хотя бы тот факт, что существующие личные подсобные хозяйства, занимающие лишь 4% пахотных земель страны, дают около 25% урожая{1133}.

Однако, несмотря на разговоры в верхах о необходимости «реформирования», все указывает на то, что Советский Союз не рассматривает возможность достижения крупных изменений в сельском хозяйстве за счет масштабной «либерализации» по опыту Дэн Сяопина (см. выше), даже при том очевидном факте, что предприимчивый сосед давно опередил Россию{1134}.

График 3. Производство зерна в Советском Союзе и Китае, 1950–1984.

Источник: Brown at al. / Department of Agriculture

Маловероятно, что Кремль открыто объяснит причины приверженности существующей системе коллективного хозяйствования, несмотря на ее очевидные недостатки, но можно точно назвать две. Первая: расширение частных подсобных хозяйств, создание частных рынков и рост цен на продукцию агропромышленного комплекса подразумевает значительное увеличение доли крестьянства в национальном доходе страны — в ущерб и к недовольству городского населения и, возможно, за счет инвестиций в производство. Иными словами, это означает триумф политики Бухарина, который делал ставку на сельское хозяйство, и отказ от сталинских предубеждений{1135}. Вторая: это означает ослабление власти управленческо-бюрократического аппарата, заправляющего советским агропромышленным комплексом, и может задать тенденцию в остальных сферах. Если «индивидуальные землепользователи, ежедневно принимающие решения в соответствии с требованиями рынка, переменами погоды и условиями, в которых выращиваются урожаи, в общем и целом намного более компетентны, чем централизованная бюрократия, как бы хорошо организована и укомплектована она ни была»{1136}, то что отсюда следует для будущего «централизованной бюрократии»? Если между «социализмом и дефицитом продуктов в стране»{1137} действительно существует устойчивая негативная корреляция, это не могло ускользнуть от внимания Политбюро. Но, с его точки зрения, лучше и уж точно надежнее поддерживать «социалистическую», то есть коллективную, систему хозяйствования, даже если это будет означать рост импорта продовольствия, нежели признать поражение коммунистической системы и ослабить существующий контроль над широчайшим сегментом общества.