от другой на ½ диафрагмы или на ¾ по чувствительности, но претензий к пленке, ни Советский Союз, никто другой предъявить не сможет.

И второй вопрос — обработка.

Известно ли членам Художественного совета, на чем мы обрабатываем пленку? Мы обрабатываем на машине «Потомак». Это американская машина, которая стоит 17 000 долларов. Можно говорить, что у нас плохая обработка. Но с фирмой «Кодак» существует договор — если фирма «Кодак» не проверит нашу обработку, то мы не можем предъявить к ней никаких претензий. Каждый месяц ваш покорный слуга получает запечатанный конверт, в котором лежит вот такая упаковка — это кусок пленки, которая заделана в светонепропускаемую бумагу. Мы ее проявляем на нашей машине и отвравляем в Париж, откуда получаем ответ. И каждый месяц мы имеем ответ, каково качество этой пленки. На этой же пленке снималась «Сибириада» и другие картины, а обрабатывалась пленка на этой же самой картине. Мы обрабатывали чрезвычайно ответственный правительственный материал на этой же машине и, кроме благодарственных писем, ничего не получали. Что же качается пороков позитива, то мы иногда получаем плохой позитив из‐за того, что плохая позитивная пленка. Но утверждаю, что ОТК студии забраковал по картине «Сталкер» 570 метров. Что же касается остального материала, то я думаю, что любой профессионал, который его посмотрел, скажет, что никаких оснований браковать этот материал по техническим причинам нет, ни по резкости, ни по другим показателям. Я за это отвечаю. Это подтвердила не только техническая комиссия студии, не только ОТК, не только ваш покорный слуга, но это подтвердило операторское бюро, которое дважды просмотрело этот материал. Мы печатали весь материал по картине «Сталкер» и в этом, может быть, ошибка ОТК, потому что мы шли исключительно на поводу у оператора Рерберга, который выдал нам вот такой эталон и по этому эталону велел печатать весь позитив. Он-то и делает светотональное решение картины неудовлетворительным, но это не является причиной для брака.

У меня есть свидетели, и я отвечаю. Но не будем спорить — вот у меня лежат ролики на широком формате — они точно на таком же качестве.

А. А. Тарковский: Вы с негатива печатали.

Б. Н. Коноплев: Да. Это не ваше дело. Мы это делаем успешно.

В чем же дело, почему такое плохое впечатление от материала? Потому что картина снимается в неправильной цветотональной гамме, картина снималась без компенсационного фильтра.

А. А. Тарковский: Нет кадра, который был бы снят без компенсационного фильтра.

Б. Н. Коноплев: Чудес не бывает. Почему весь материал идет в одной определенной гамме, потому что это решение, которое избрал оператор, которое избрал режиссер. Нас обвиняют в том, что мы этот материал не браковали. Но я думаю, что если разрешить ОТК вмешиваться в работу режиссера, это будет неправильно. 500 метров материала мы забраковали. С моей точки зрения, очень многое из того материала, который вы сегодня видели, можно использовать в картине, если этого захотеть.

Больше мне добавить нечего. Вступать в пререкания и разговоры о технической базе я не буду. Все что мы делаем, находится на глазах всей студии. Нами было выпущено немало фильмов на такой пленке — и все они хорошего качества.

Несколько слов об аппаратуре. Аппаратура, которой снимали фильм «Сталкер» была испытана, никаких замечаний и претензий по ней не было.

И сегодня есть операторы, которые просят для съемок такую же аппаратуру, какая была на съемке картины «Сталкер». Ссылки на некачественную аппаратуру необоснованны.

Мы не боимся никакой гласности и никакого контроля, мы находимся под бдительным оком руководства и наших общественных организаций. Можно провести любые проверки — совесть у нас чиста. Разбираться надо сегодня в творческих вопросах.

Голос с места: Вы заменили группе пленку?

Б. Н. Коноплев: Ничего мы группе не заменяли. Пришел оператор Калашников и сказал, что он снимал на другой пленке — 5225, ему дали.

А. А. Тарковский: Это неправда. Пленку заменили на студии Рербергу, а не Калашникову.

Л. О. Арнштам: Нахабцеву заменили пленку?

Б. Н. Коноплев: Если бы Рерберг поставил вопрос о замене пленки, то заменили бы[578].

А. А. Тарковский: Рерберг ушел из группы неожиданно для нас[579].

Л. О. Арнштам: У Нахабцева было такое же явление. Он снимал светлые куски. Ему пленку заменили.

Н. А. Иванов: Б. Н. Коноплев не болел, а был в отпуске и не знает. На заседании бюро операторов присутствовал начальник технического управления тов. Трусько. В связи с высказанными замечаниями было предложено дать Рербергу другую пленку — 5254. Такое же решение было принято и по просьбе Нахабцева.

А. А. Тарковский: Мы хотим, но не можем вырваться из этого заколдованного круга.

Есть заключение технической комиссии, которое не соответствует правде и действительному положению. Почему вы здесь заявляете, что материал не брак и его можно брать в картину?

Существует стенограмма объединенного заседания технических комиссий Комитета и «Мосфильма». Во время обсуждения не было ни одного человека, который бы сказал, что этот материал не годится по техническим параметрам. Почему мы опять начинаем толочь воду в ступе? Прав был Райзман, который сказал, что не наша компетенция.

Л. Н. Нехорошев: Мы не разбираем вопрос, кто виноват? Идет разговор — будем ли мы продолжать съемки картины на имеющемся материале или начнем все сначала?

А. А. Тарковский: Что произойдет, если мы будем продолжать съемки на имеющемся материале? Это означает, что мы, продолжая работу, входим с большим перерасходом. Будет стоять вопрос, что картине обойдется в 800 тысяч рублей.

Вот как стоит вопрос с перерасходом. Я его никогда не возьму на себя. Я не хочу взять на себя этот валтасаровский разгул. Тут может быть вариант двухсерийной картины, чтобы компенсировать «будущий перерасход». Это выход из положения.

Л. Н. Нехорошев: Мы должны сегодня высказать наше мнение, чтобы студия решила — продолжать ли работу над этой картиной по тому сценарию, который мы вам раздали[580].

В. С. Ордынский: Я не читал литературный первоисточник, не видел и материал, но прочел сценарий и хочу немного о нем сказать.

Этот сценарий предельно ясен. Там все говорится открытым текстом, нет никакой зашифрованности, поэтому обсуждать его бессмысленно, так как там все сказано устами героев. Когда я взял этот сценарий, я не думал, что его может взять Тарковский. Тарковского я