— Понимаю, — кивнул я, — У нас было похожее выражение: сандалии без ремешков. То есть, приходится идти босым, да ещё и сандалии в руке тащить, а выбросить жалко; если ремешки найдутся, то и сандалии ещё пригодятся.

— Ага! В самом деле, похоже. Так вот, Людвиг Первый передал Бранденбург Людвигу Второму и Оттону Пятому. Тем временем, бранденбургское маркграфство стало курфюршеством. А Людвиг Второй — первым курфюрстом. А потому, что это обширные земли и очень важные для императора. Потому что для выборов императора важен каждый голос, а бранденбургский курфюрст как раз таким голосом обладает. Их всего семь курфюрств, которые избирают императора! Один голос из семи — как же не быть ему важным?! И Карл Четвёртый Люксембург очень даже облизывался на Бранденбург. Не для того, чтобы развивать, а для того, чтобы иметь лишний голос в копилке. Больше ни для чего.

Тем временем Людвиг Второй умер, а Оттон Пятый начал потихоньку распродавать земли. Сперва он продал Карлу Нижнюю Лузацию, которую поляки называют Нижней Лужицей, а потом и всё курфюршество, за пятьсот тысяч полновесных гульденов. Опять поменялась власть! В Бранденбурге воцарилась династия Люксембургов.

— Смута, волнения, взаимная резня… — подсказал я.

— Верно, — вздохнула Катерина, — Карлу нужен был голос, а не сам Бранденбург. Он его бросил, как хромую лошадь, возле дороги. Или сандалии без ремешков. Вроде они и его — никто не трожь! — а вроде и сами по себе. Во всяком случае, опять начались волнения среди местной знати. Уже который век подряд! Йост Моравский, который стал преемником Карла в Бранденбурге, ещё меньше занимался делами курфюршества! Виттельсбахи плевали на Бранденбург и занимались Баварией, а Йост Моравский занимался делами Моравии и точно так же плевал на Бранденбург. В результате власть перешла к местным баронам, расплодились банды разбойников и грабителей, и ситуация неуклонно катилась к гражданской войне. Дошло до того, что сами представители бранденбургской знати собрались и отправились посольством к императору Сигизмунду в Будапешт, просить его навести порядок! А? Каково?! До какой степени надо было довести местную знать, чтобы она сама просила над собой нормального владельца поставить?!

— И что ответил император? — с любопытством спросил я.

— Император Сигизмунд назначил Фридриха Шестого Нюрнбергского из рода Гогенецоллернов наследным главой и правителем бранденбургской марки! — отчеканила девушка, — И прямо сейчас отряды Фридриха идут по Бранденбургскому курфюршеству, огнём и железом выжигая смуту и неповиновение. Огнём и железом! Всё, что не приносит клятву верности и покорности, всё уничтожается. А всё, что боится быть уничтоженным, всё бежит, спасаясь от жестокости и смерти. В том числе, бегут банды разбойников. Бегут некоторые старинные дворянские рода, опасающиеся гнева нового повелителя. Бегут разорённые селяне из сожжённых сёл. Бегут разорённые ремесленники из сожжённых городов. А за ними по пятам идут отборные отряды Фридриха. И там, где происходят столкновения, там реки вскипают кровью. Как ты думаешь, насколько нам желательно попасть между этими силами?..

— Я бы не хотел! — невольно передёрнул я плечами, — И чем дальше от этих мест, тем лучше! А где эти столкновения? Как далеко?

— Пока ещё чуть в стороне от нас! — зловеще сказала Катерина, — Пока ещё… Но нам стоило бы поторопиться!

Я хорошенько задумался. Что бы я сделал на месте наших врагов? Если бы был холодным циником и мерзавцем вроде… вроде Нишвахтуса? Или одним из его подручных? Ну… я бы постарался отыскать одну из больших групп, сбегающих от войск этого Фридриха. Представился бы местным бароном. Сказал бы, что у меня есть свободные земли для расселения. Есть кров и пища. Я готов приютить всех желающих именно этой группы! Вот, прямо всех! С детьми и стариками. Если… если бойцы этой группы докажут мне свою преданность! О, нет! Клятвы не помогут. Клятвы — это сотрясание воздуха. А вот если лучшие бойцы этой группы докажут мне свою верность делом… Что значит «не воины»? Думаете я поверю, что вы во время скитаний святым воздухом питаетесь? Зверушек не стреляете в лесах? Значит, есть стрелки! Почти что воины! Что сделать? Ну, к примеру… хм… ну вот, заезжал в мой замок недавно отряд крестоносцев. И нанесли мне обиду. Если этот отряд будет уничтожен… так и быть! Всех приму! И будет вам добрая защита от отрядов Фридриха! На моей земле никто не посмеет вас тронуть! Лошадей для погони? Дам я вам лошадей! И проводника дам. Вот, конкретно вот этот мой… э-э-э… лесничий, он покажет вам какой именно отряд крестоносцев мне мешает. Ну, согласны? А то ведь я могу и другую группу беженцев на свою землю поселить. Мне-то всё равно, кого брать. Кто преданный, тот и мой! А?.. Согласны?..

Конечно, они будут согласны. От отчаяния, от горя, поверив радужным и — увы! — беспочвенным обещаниям. А мы будем обречены, если два-три десятка отличных лучников вздумают нас поливать стрелами из придорожных кустов. Нет, какое-то время посопротивляемся, и может, даже положим половину нападающих. Но все наши потуги будут бесполезны. Все ляжем. Так что же? Можно уже бояться?..

Нет, решил я, после раздумий. Тут что-то не так. Этот наш противник отчего-то не желает вреда всему отряду крестоносцев. Его цель — я и только я. Почему? Загадка. Но брат Марциан прав, если бы нас хотели всех убить, то давно убили бы. Да вот, хоть в трактире бы сожгли вместе с другими постояльцами. Но не сожгли же?.. Так что? Бояться не надо?

Надо. Надо всегда иметь в виду, что у наших врагов в любой момент может оказаться не пять человек в отряде, а двадцать пять! А то и больше. А уж как этими людьми распорядится наш враг — это дело его опыта и фантазии. А я чувствую, что ни опыта, ни фантазии, ему занимать не приходится!

Ладно, отложим эти размышления. Всё равно я ничего не смогу сделать, чтобы расстроить планы врага. Просто надо быть всегда настороже.

* * *

Словно сговорившись, мы с Катериной обходили стороной вопросы религии. Зато она со вкусом рассказывала мне о путешественниках. Как только губа зажила. Рыжая Эльке только рот открывала от изумления.

— Первыми путешественниками я назову апостолов! — ошарашила меня Катерина, — После вознесения Иисуса на небо, двенадцать апостолов бросили жребий. И отправились каждый в свою сторону, куда жребий выпал. Проповедовать. Я только о двоих расскажу, потому что им дальше всех уйти довелось. Но ты должен понимать, что все они — путешественники!

Первый — апостол Фома. Тот самый, Фома Неверующий. Который усомнился, что Господь воскрес и