в частности, оказались в затруднительном положении. Это было особенно актуально для государств еврозоны, которые больше не могли компенсировать свои платежные проблемы девальвацией национальных валют, а именно Греции, Испании, Португалии, Исландии и Италии. Классифицированные как страны риска из‑за своей задолженности, они получали кредиты с высокими процентными ставками только на рынке капитала, так что несколько стран оказались на грани неплатежеспособности. Чтобы предотвратить экономический крах этих стран, особенно Греции, богатые государства евро организовали схему гарантий, которая предоставляла проблемным странам кредиты под низкий процент, но при условии, что они модернизируют свою экономику и восстановят свою кредитоспособность путем реформ экономической и социальной конституции, но прежде всего путем резкого сокращения государственных расходов.

Финансовый кризис 2007 года, плавно переросший в мировой экономический кризис и долговой кризис стран евро (начало или продолжение которого нельзя не заметить даже осенью 2013 года), подтвердил все пессимистические прогнозы относительно последствий дерегулирования финансовых рынков, неравномерного распределения доходов и стратегии экономической политики, направленной преимущественно или исключительно на увеличение прибыли инвесторов. То, что предвещал «пузырь доткомов» 2001 года, теперь повторилось в многократно увеличенных формах. Но теперь речь шла уже не о крахе сомнительных интернет-компаний и потерях частных инвесторов. Кризис привел к обнищанию стран, сделал государства неплатежеспособными и вызвал увеличение числа голодающих в мире на 100 миллионов человек до одного миллиарда. «Нерегулируемые глобальные денежные потоки и умножение денег, вызванное кредитной спиралью последнего десятилетия, – резюмировал причины такого развития событий «Шпигель» в ноябре 2008 года, – создали капитализм, управляемый финансовым рынком, больше не основанный на товарах и торговле, который постоянно создает, должен создавать новые спекулятивные пузыри. Финансовый рынок стал реальным рынком, классической экономики больше нет: стоимость финансовых активов сейчас превышает стоимость всех товаров и услуг, продаваемых во всем мире, в три раза. И это изобилие капитала всегда является источником новых бумов и пузырей»[43]. Финансовый капитализм, в значительной степени освобожденный от политических оков и связей, довел свой импульс до такой степени, что последствия кризиса стали катастрофическими не только для отдельных компаний и национальных экономик, но и для всего мира. Тот факт, что в момент катастрофы убытки частных компаний были переложены на плечи государства, поскольку банки были «системно значимыми», то есть слишком большими, чтобы правительства могли принять на себя последствия краха, не только противоречил всем критериям справедливости, но и подготовил почву для повторения такого безудержного принятия рисков в любое время, поскольку в чрезвычайной ситуации государство вмешалось.

Таким образом, если понимать финансовый кризис, начиная с кризиса доткомов 2001 года, банковского кризиса 2008 года и заканчивая кризисом евро после 2010 года, как прелюдию к XXI веку, то он ассоциируется с неутешительным прогнозом. Это указывает на то, что система порядка либерального и социально амортизированного капитализма, которая оказалась победителем в истории ХX века после гибели радикальных альтернатив слева и справа, не в состоянии обуздать собственную динамику. Это дает основательный пессимистический прогноз, тем более что стало очевидным, что экономика, политика и наука не были готовы к такому кризису, поскольку не было вообще никакого оценочного опыта относительно последствий дерегулированного и глобально действующего финансового капитализма. Таким образом, опасности, которые следует ожидать в будущем, не являются преимущественно результатом внутренних политических напряжений и противоречий в этой стране, как это было сто лет назад, хотя ксенофобские погромы 1990‑х годов вызвали раздраженные вопросы о том, достаточно ли сильна либеральная и демократическая основа германского общества даже во время кризиса, чтобы постоянно противостоять ксенофобским течениям. Тем не менее самые серьезные вызовы, похоже, возникают в большей степени из‑за международных группировок, в которые вовлечена Германия: от опасностей раскованного финансового капитализма, который, изжив альтернативы, обнаруживает элементы саморазрушения; от продолжающейся динамики конфликта Север – Юг, масштабы которого невозможно предвидеть; от противоречий экономически разбалансированной Европы с опасным доминированием Германии; и от проблем, вытекающих из того факта, что США, как единственная мировая держава, склонны перегружать себя балансированием расходящихся интересов старых и новых великих держав в одиночку и без сбалансированной системы безопасности.

Тем не менее настрой большинства немцев во втором десятилетии нового века позитивный: люди чувствуют себя в безопасности и с оптимизмом смотрят в будущее. Опыт, накопленный после 1945 года, а также после 1990 года, привел к такому позитивному взгляду на будущее. В конце концов, кто мог предсказать такое развитие событий после катастроф первой половины ХX века? В то же время имидж немцев навсегда останется связан с жестокими эксцессами Второй мировой войны и политикой истребления миллионов людей, потому что эта история, как было показано, никуда не исчезает. Однако вероятно, в не меньшей степени, чем ее успехами в ориентированной на экспорт экономике, возрождение Германии как демократической страны, которая не только богата, но и уважаема, можно объяснить тем, что она работает над анализом этих преступлений. Тот факт, что после 1945 года ей удалось создать стабильные демократические институты, преобразовать капитализм в социальную рыночную экономику, достичь баланса со странами Востока, либерализовать образ жизни и нравы и принять культуру модерна, является частью того позитивного опыта, который дает основания с оптимизмом смотреть в будущее; другой его частью является преодоление трудных экономических, социальных и культурных последствий воссоединения Германии, хотя оно еще не завершено.

Те, кто по прошествии этого столетия считает, что для Германии степень счастья и несчастья была одинаковой во все времена, не признают этого развития после 1945 года и после 1990 года, а также опыта людей, которые жили и продолжают жить в этой стране. Но нельзя исключать и того, что в конечном итоге опасности, возникающие при таком удачном развитии событий, окажутся не меньшими, чем те, что уже преодолены.

СОКРАЩЕННЫЕ НАЗВАНИЯ ИЗДАНИЙ

ACDP – Archiv für Christlich-Demokratische Politik

ADAP – Akten zur deutschen auswärtigen Politik

AdR – Akten der Reichskanzlei

AfS – Archiv für Sozialgeschichte

AHR – American Historical Review

APuZ – Aus Politik und Zeitgeschichte

BGBl – Bundesgesetzblatt

DA – Deutschland Archiv

DRZW – Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg

EHR – English Historical Review

FAZ – Frankfurter Allgemeine Zeitung

FR – Frankfurter Rundschau

Erl. – Erlass

FRUS – Foreign Relations of the United States

GG – Geschichte und Gesellschaft

GSD – Geschichte der Sozialpolitik in Deutschland

GWU – Geschichte in Wissenschaft und Unterricht

HStAD – Hessisches Staatsarchiv Düsseldorf

HZ – Historische Zeitschrift

IfZ – Institut für Zeitgeschichte

JbWG – Jahrbuch für Wirtschaftsgeschichte

JMEH – Journal for Modern European History

MGM – Militärgeschichtliche Mitteilungen

Nbg. Dok. – Nürnberger Dokument

NDB – Neue