Ладена. Группа оправдывала свои действия американской войной против Ирака в 1991 году, американской поддержкой Израиля и продолжающейся эксплуатацией и колонизацией исламского мира. Сначала США ответили легитимизированным ООН нападением на Афганистан, который укрывал бен Ладена и его последователей. На втором этапе правительство США решило напасть на Ирак, хотя обвинения в том, что иракский диктатор Саддам Хусейн сотрудничал с «Аль-Каидой» и имел оружие массового поражения, были весьма сомнительными (и позже были опровергнуты). Совет Безопасности ООН отказал США в легитимности войны в Ираке в феврале 2003 года. Германия, Франция, Россия и Китай отказались участвовать в предприятии. Тем не менее США напали на Ирак при поддержке нескольких других стран, включая Италию и Великобританию. Саддам Хусейн был свергнут, а страна была оккупирована США. Внутри страны «война с террором» привела к повсеместному демонтажу гражданских прав в США. Заключенные, подозреваемые в связях с террористами, подвергались пыткам и содержались без суда в течение многих лет на американской базе в Гуантанамо, расположенной на Кубе.

Тот факт, что теракты 11 сентября ознаменовали поворотный момент в мировой истории, ощущался очень сильно, особенно в модерном мире. Хотя исламские террористы и раньше совершали массовые нападения на американские объекты, масштаб этих атак придал им совершенно иное значение. Террористическая атака и реакция американцев могут рассматриваться как исторический поворотный момент, когда новая линия глобального конфликта, обозначившаяся после исламской революции в Иране в 1979 году, теперь подтвердилась и утвердилась в качестве нового мирового политического противоборства после окончания холодной войны[39].

Однако есть и возражения против такого толкования. Ведь американское нападение на Ирак, которое было лишь условно оправдано терактами 11 сентября и нераскрытыми заявлениями об оружии массового уничтожения, указывало на то, что США также восприняли эти нападения как возможность реализовать внешнеполитические и военные проекты, которые уже давно были запланированы, в частности поражение враждебных режимов на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Это скорее говорит о консолидации усилий США по расширению и стабилизации своего положения в качестве единственной мировой сверхдержавы, которые наблюдались с 1980‑х годов, а затем все больше с 1990 года.

Атаки «Аль-Каиды» также не были исторически новым явлением, а скорее выражением противоречий между богатым миром Севера и бедным миром Юга, которые усиливались в течение длительного времени, что является поздним следствием колониализма и экономического доминирования промышленно развитых стран. Ведь не только США и западные державы были мишенями исламистских террористов, но и Россия, например, которая подвергалась атакам боевиков из исламских стран Кавказа, колонизированных в XIX веке. Однако также было высказано сомнение в том, что противостояние промышленно развитых стран с исламскими террористами можно понимать как новый глобальный политический антагонизм, поскольку борьба мощных крупных государств против небольших террористических групп, готовых пойти на крайние меры, не имеет значения глобальной конфронтации. Однако если рассматривать эти конфликты в более долгосрочной перспективе как наследие колониализма и империализма, то такая интерпретация вполне правдоподобна.

– 1 января 2002 года в двенадцати европейских странах была введена единая валюта – евро, которая с 1999 года выполняла функции валюты невидимого счета. Она заменила национальные валюты, действовавшие до этого времени по фиксированному курсу, то есть также и германскую марку, что было воспринято многими в Германии с радостью и примерно столь же многими с сожалением, как потеря экономической независимости. Прежде всего, рост цен вызвал критику, и хотя статистика этого вовсе не показывала, а речь шла скорее о мнимой инфляции, термин «Teuro» (игра слов Euro – «евро» и teurer – «дороже») стал устоявшимся и даже был назван «Словом года» в 2002 году. Если заканчивать германскую историю XX века этой датой, то она ассоциируется с тем великим европейским повествованием о прошлом и оптимистическим прогнозом на будущее, который неоднократно подчеркивал и Гельмут Коль: после столетий войн, которые достигли своего ужасного апогея в период с 1914 по 1945 год и поставили человечество на грань исчезновения, через сорок пять лет после заключения Римских договоров был сделан бесповоротный шаг к объединению Европы с введением единой европейской валюты. Таким образом, европейские государства были взаимосвязаны и взаимозависимы до такой степени, что возрождение воинственного прошлого стало невозможным. Таким образом, после столетия войн и националистической дезинтеграции 1 января 2002 года наступила эра европейского сотрудничества и мира.

Несмотря на описанные выше противоречия и препятствия в предыстории евро, это повествование по-прежнему имеет большую аргументационную силу, и не исключено, что эта дата, как и другие, однажды будет рассматриваться как эпохальная. Однако годы, последовавшие за введением евро, также выявили экономические и финансовые опасности, которые, вероятно, были теоретически воспроизведены заранее, но масштабы которых стали очевидны только тогда, когда евро и, возможно, весь проект европейского объединения оказались на грани провала в кризисе 2008 года. Такой провал все еще не исключен, и он, несомненно, станет таким же эпохальным поворотным пунктом, как и в случае продолжительного успеха.

Это особенно касается Германии, чье экономическое возрождение после кризисов 1990‑х годов подтвердило и даже расширило доминирующее положение страны в Европе, что является очевидным, но в то же время опасным. Здесь возникли опасения по поводу «нового германского вопроса». Экономическое превосходство Германии на континенте, как опасаются, может привести все остальные европейские государства к зависимым отношениям, которые затем перейдут и в политическую сферу. По мнению большинства европейских правительств, этому противостоят структуры Европейского союза, ориентированные на баланс и разделение власти. В большей степени, чем в других случаях, это подтверждает, что историческая значимость события может быть осознана только на расстоянии.

– 14 марта 2003 года канцлер Шрёдер представил программу реформ в правительственной декларации под названием «Повестка дня 2010», крупнейшая реформа социальной сферы и рынка труда в истории ФРГ. Этой программой Шрёдер отреагировал на экономические и социальные структурные изменения, которые становились все более очевидными с 1970‑х годов. Их последствия обсуждались на протяжении десятилетий без каких-либо существенных реформ. Однако теперь, после краха «новой экономики» и экономических последствий террористической атаки 11 сентября, экономические данные становились все сложнее и сложнее. В сентябре экономические данные с четырьмя (де-факто более пяти) миллионами безработных, экономическим ростом ниже половины процента и стремительно падающими ценами на акции были настолько разрушительными, что возникла немедленная необходимость принятия мер. «Повестка дня» Шрёдера предусматривала множество мер, связанных с массовым сокращением пособий и глубоким вмешательством в прежние структуры социального государства: снижение срока выплаты пособий по безработице с 32 до 12 месяцев, объединение пособий по безработице и социальной помощи, ослабление защиты от увольнений, повышение пенсионного возраста, сокращение системы здравоохранения, расширение временной работы и маргинальной занятости – «смена парадигмы