Тусклый свет подпрыгивающих факелов в руках участников шествия отбрасывал длинные зловещие тени. Барабанный бой напомнил Джорджу Мексику. Среди музыкантов он вдруг увидел своего сына. Уильям играл на корнете, и хотя щеки его все время раздувались, он даже умудрялся улыбаться.

Остальные Бдительные тоже улыбались. Но почему же они напомнили Джорджу солдат, идущих на войну? Почему этот парад беспечных парней, уверенных в победе республиканцев, заставил его думать об орудийном огне и крови и вызвал смутное чувство страха?

* * *

В середине августа Эштон приехала на Традд-стрит.

– Ну и ну, Бретт, – воскликнула она, – а я-то думала, к этому времени твой нареченный будет уже в Чарльстоне!

– Я тоже так думала, – ответила Бретт. – Но у них там месяцы уходят на подготовку приказов.

– Армия вечно двигается, как слон, – заметил Купер.

Выглядел он неважно – похудел, осунулся, под глазами темнели круги. Работа над «Звездой Каролины» продвигалась с трудом, да и прошлогодняя катастрофа с брюнелевским кораблем во время его возвращения из Тринкомали вдохновения не прибавила. Когда в сентябре пароход сделал остановку в устье Темзы, на нем прогремел мощный взрыв. Корабль уцелел, но его создатель об этом уже не узнал – сообщение о несчастье стало последней новостью, которую Брюнель услышал. Пятнадцатого сентября его не стало.

Разумеется, Эштон до всего этого не было никакого дела. Выпятив нижнюю губу, она покровительственно похлопала сестру по руке:

– Как я тебе сочувствую! А уже известно, когда все-таки он приедет?

– Да, к счастью, – вмешалась Юдифь. – Позавчера узнали.

Глаза Эштон вспыхнули.

– Билли подал рапорт капитану Фостеру на первой неделе сентября, – сказала Бретт. – Фостер – это тот инженер, который будет заниматься восстановлением форта Молтри. Он недавно приехал в город.

– Прекрасная новость! Будет гораздо удобнее, если Билли переедет в Чарльстон.

Купер с недоумением смотрел на выражение ее лица и совершенно не мог понять, что означают эти слова. Предстоящий приезд Билли Хазарда, разумеется, был приятным событием, но кому от этого могло быть «удобно», кроме Бретт? Вероятно, именно о ней Эштон и говорила.

Но почему же все-таки так странно блестели ее глаза? Сколько бы Купер ни думал об этом, объяснения он так и не нашел. Что ж, в конце концов, он давно уже перестал понимать свою сестру, как не понимал и Орри в последнее время.

* * *

Выступление Хантуна в набитом до отказа городском зале собраний Купер слушал с балкона. Муж Эштон должен был говорить в поддержку Брекинриджа, но на самом деле вся его получасовая речь свелась к нападкам на Линкольна.

– Грубый простолюдин! – ударив кулаком по трибуне, выкрикнул он под одобрительный рев. – Деревенщина! Пограничный разбойник, который поставил своей целью посеять ненависть к Югу и добиться равноправия для ниггеров!

Со всех сторон послышались возмущенные крики: «Нет!», «Не допустим!». Не в силах больше этого выносить, Купер встал и, не обращая внимания на возмущенные взгляды, стал пробираться к выходу. Когда он уже подошел к двери, Хантун со сцены снова выкрикнул имя Линкольна, вызвавшее еще больший шум, и вдруг кто-то хрипло завопил:

– Убить этого павиана!

Раздались оглушительные аплодисменты. Эти люди хотели драться. Они отказывались услышать самого Линкольна, который говорил, что будет твердо придерживаться платформы своей партии и не станет запрещать рабство там, где оно уже существует. Они слышали только собственные голоса, вопящие о предательстве и о необходимости сопротивления. Купер был разочарован даже сильнее, чем во все предыдущие годы.

* * *

Приехав в форт Молтри, Билли был потрясен. И поводов для этого нашлось сразу несколько.

В его памяти Чарльстон остался дружелюбным, гостеприимным городом, жизнь которого текла лениво и размеренно. Теперь же вокруг царила атмосфера подозрительности, граничащей с истерией. Все пылко обсуждали будущее отделение Юга, проклиная Линкольна и Маленького Гиганта. На мундир Билли поглядывали с явной неприязнью.

Второе потрясение случилось, когда Билли узнал, что именно ему предстоит делать на острове Салливана. Для начала необходимо было очистить от песка крепостной вал, чтобы неприятель не смог с такой легкостью, как сейчас, подняться по очень удобным для этого склонам и атаковать укрепления. Кроме того, часть из пятидесяти пяти пушек форта нужно было расположить так, чтобы обеспечить надежную защиту замка Пинкни и форта Самтер в Чарльстонской бухте. Это были приготовления к войне.

И военные, и гражданские знали, что федеральный гарнизон едва ли выстоит перед хорошо организованной атакой, а то и даже просто перед решительно настроенной толпой. Остров Салливана представлял собой длинную полоску песчаной земли, вытянутую вдоль океана. Старый форт, который на самом деле был уже третьим сооружением, носившим название форта Молтри, со всех сторон окружали летние резиденции, поэтому его обитатели всегда могли стать легкой добычей для снайперов, засевших на соседних крышах.

Более того, гарнизон в Молтри был очень малочисленным: здесь служило всего шестьдесят четыре солдата и одиннадцать офицеров. Ядро здешнего подразделения составляли две роты Первого кавалерийского полка, включая восьмерых военных музыкантов, под командованием полковника Джона Гарднера, который участвовал еще в войне 1812 года и в скором времени собирался подать в отставку. Грубоватый янки из Массачусетса, Гарднер не скрывал своего отвращения ко всем южанам, что было весьма недальновидно для коменданта, вынужденного нанимать местных рабочих.

Старший капитан Эбнер Даблдей был серьезным и знающим офицером, он окончил Вест-Пойнт в тот год, когда туда поступил Джордж. В Чарльстоне Даблдея особенно не любили, потому что он открыто заявлял о своих аболиционистских взглядах.

Все четверо инженеров, присланных для работы в гарнизоне, жили там же. Это были капитан Фостер и лейтенанты Мид, Снайдер и Хазард. В дневное время в гарнизоне также находились гражданские рабочие, которых Фостер нанял в городе, и несколько специалистов, приехавших вместе с ним с Севера.

В течение первой недели службы Билли капитан Фостер дважды посылал его в Чарльстон по делам, и молодой офицер снова обратил внимание на неприкрытую враждебность, направленную на любого представителя федерального правительства. Он высказал свою тревогу Даблдею, когда вечером они стояли на ветру возле восьмидюймовой гаубицы, нацеленной на Атлантику. Даблдей только что проверил, чтобы пушку зарядили двойным зарядом.

– А чего же вы ожидали? – усмехнулся Даблдей в ответ на слова Билли. – Люди в Южной Каролине готовятся к войне. Если не верите, просто подождите, чем закончатся выборы.

Билли с тревогой посмотрел на крепостной вал. Все орудия были установлены на барбетах, то есть на открытом пространстве, без защиты амбразуры. Сотня хороших стрелков на крышах близлежащих домов вполне могла сделать их бесполезными для Первого артиллерийского.