– Вот почему мы каждый день стреляем из этой славной дамочки, – добавил Даблдей. – Чтобы местные не думали, что мы совсем беззащитны… хотя в определенном смысле так оно и есть.

Он отдал приказ стрелять. Гаубица с грохотом выстрелила и откатилась назад, напугав гуляющих по пляжу летних гостей и выплюнув в море смертоносные осколки железа.

* * *

Как-то теплым субботним днем конца октября капитан Фостер впервые разрешил Билли поужинать вне гарнизона. Билли был чрезвычайно благодарен ему за такую возможность. Он уже несколько раз виделся с Бретт и знал о ее ссоре с братом. Но когда он пытался заговорить о свадьбе, Бретт тут же переводила разговор на другое. Неужели она передумала выходить за него замуж? Он должен был это выяснить.

В тот вечер они ужинали в элегантном ресторане отеля «Моултри-Хаус». Отель находился в Молтривилле, местечке в том конце острова, что был ближе к заливу. После ужина молодые люди решили прогуляться по пляжу. Свет, отраженный от низких облаков, делал поверхность океана похожей на ровное белое полотно. Десять пеликанов один за другим пролетели в двух футах над водой, набегавшей на берег с приглушенным бормотанием.

– Бретт, почему мы не поженимся?

– Потому что ты слишком занят перевозкой песка от стен крепости и у тебя нет ни одной свободной минутки.

– Не шути, я серьезно. Ты говорила, Орри не хочет давать разрешение…

– Не совсем так. Я ему сказала, что не нуждаюсь в его благословении, но мне все равно хотелось бы его получить. Когда я уехала из Монт-Роял, я была очень зла на Орри и наговорила много такого, о чем теперь сожалею. – Она нежно погладила рукав его мундира. – Конечно, я люблю тебя. И мы непременно поженимся, несмотря ни на что. Но я не хочу ссориться со своей семьей. Я люблю своих родных так же сильно, как ты любишь своих. Неужели ты не понимаешь?

– Конечно понимаю. Но мы уже так долго ждем…

Он замолчал, увидев капитана Даблдея, который шел вдоль набережной под руку с какой-то женщиной. Даже разговаривая с супругой, капитан сохранял суровый вид.

– Я не хочу, чтобы мы упустили эту возможность, – добавил Билли. – В Чарльстоне неспокойно. Всякое может случиться.

– Билли, ты как будто сердишься на меня.

– Я сержусь из-за отсрочек. Ты не хочешь рвать отношения с братом, я это ценю и одобряю, но разве он может по-настоящему понять, что мы чувствуем? Мне кажется, нет.

Бретт молчала, сжав губы.

– Я люблю тебя, – сказал Билли, – но я не могу ждать вечно.

– И я не могу, дорогой. Купер обещал снова поговорить с Орри. Дай им еще немножко времени.

Билли посмотрел на океан, туда, где позапрошлой ночью рассыпались осколки гаубичного снаряда.

– Похоже, времени-то как раз у нас остается все меньше и меньше. Ладно, давай вернемся в отель и проверим, не напился ли твой лодочник до бесчувствия.

Он говорил так сердито, что Бретт больше не произнесла ни слова, пока они возвращались в Молтривилл в сгущавшейся тьме.

* * *

В день выборов полковник Гарднер отправил Билли с поручением в Чарльстон. Учитывая настроения в городе, он написал письмо Хамфрису, начальнику склада вооружения, занимавшего четыре акра земли, с приказом на следующий же день погрузить большое количество малокалиберных орудий, стрелкового вооружения и боеприпасов на лихтер форта Молтри. Оставаясь в Чарльстоне, все это могло легко попасть в руки толпы.

Гарднер также разрешил Билли поужинать на Традд-стрит, поэтому, чтобы рядовому не пришлось вечером его ждать, Билли сам дошел на веслах до Бэттери, хотя это и оказалось нелегко и отняло много времени. На набережной он увидел рабочих, которые возводили символическое дерево свободы – длинный шест с красным колпаком наверху. На многих домах появились темно-синие флаги с изображением карликовой пальмы – герба штата. Когда Билли привязал лодку и начал подниматься на причал, вокруг тут же собралась толпа праздных гуляк. Один из них, невысокий парень с задиристым лицом и грязной кожаной повязкой на глазу, ткнул пальцем в сторону лодки.

– А обратно в форт вы тоже сами возвращаться будете, сэр? – спросил он.

Билли дошел до последней ступени и положил руку на кобуру с кольтом:

– Сам. Вы против, сэр?

– Да отстань ты от него, Кэм, – обратился к одноглазому его приятель с большим родимым пятном на лице. – Дядюшку Эйба еще долго будут выбирать. А уж когда выборы закончатся, мы этого павлина снова найдем, будь уверен.

С бешено бьющимся сердцем Билли шагнул вперед, прямо в толпу, но в последний момент они все-таки расступились и дали ему пройти. Он прибавил шагу. Конечно, он блефовал, когда брался за револьвер. Он не мог выстрелить, даже защищая свою жизнь, потому что такой поступок вполне мог стать причиной нападения на форт.

* * *

– Я все подготовлю, – пообещал взволнованный начальник арсенала, прочитав послание полковника Гарднера. – Но, бьюсь об заклад, мы не сможем отойти от причала. В городе очень неспокойно, и местные заводилы нам этого не позволят.

Проходя мимо отеля «Миллз-Хаус» по дороге к дому Купера, Билли увидел выходивших оттуда Эштон и Хантуна. Он сразу узнал их, хотя шел по другой стороне улицы. Хантун вежливо коснулся своей шляпы, Эштон лишь едва заметно кивнула.

В доме на Традд-стрит было не слишком весело. Купер еще не вернулся, и Юдифь, чтобы развлечь гостя, позвала детей к пианино и, заиграв какую-то мелодию, попросила их спеть. Однако уже очень скоро дети умолкли, явно чем-то расстроенные. Наконец появился Купер, извиняясь за опоздание. Он приехал с Джеймс-Айленда, где возникли новые проблемы с установкой киля «Звезды Каролины».

На ужин Юдифь приготовила вкуснейший устричный пирог с хрустящей корочкой – устриц ловили на отмелях в гавани, – но Билли был не голоден. Бретт казалась расстроенной и нервной. Разговор то и дело прерывался. Когда Юдифь ставила на стол серебряные вазочки с клубничным мороженым, вдруг зазвонили колокола.

Купер нахмурился.

– Это в церкви Святого Михаила, – сказал он. – Должно быть, по телеграфу пришли первые вести с Севера.

– А правда, что завтра неофициальный выходной? – спросила Юдифь.

– Правда. По дороге домой я встретился с Бобом Реттом. Он просто ликовал. Сказал, завтрашний день будет началом американской революции тысяча восемьсот шестидесятого года. – При этих словах он поморщился.

С улицы донеслись звуки оркестра.

– Мне бы хотелось посмотреть, что там происходит, – сказал Билли. – Хотя армейские мундиры будут непопулярны и даже вредны для здоровья еще недельку-другую. Бретт, ты не боишься выйти на улицу?

– Нет.

Вскоре они уже шли по Митинг-стрит к набережной. Купер и Юдифь остались дома. На улицах было удивительно людно для раннего вечера, однако все в основном казались вполне благодушными, хотя Билли и заметил, как несколько человек недовольно нахмурились при виде его мундира.