обращается христианский лик, тот не упоминает самого Христа, однако сравнивает себя с пророками других религий: «Пророков нет — не сыщешь днем с огнем, — / Ушли и Магомет, и Заратустра. / Пророков нет в отечестве своем, / Но и в других отечествах — не густо».

А однажды Высоцкий вывел себя даже в образе исламского пророка, который «приехал на белом верблюде»: «И взбесило толпу ресторанную / С ее жизнью и прочной, и зыбкой / То, что он улыбается странною / И такой непонятной улыбкой, / Будто знает он что-то заветное, / Одному лишь известное богу, / Будто знает он самое светлое — / Что узнать все хотят и не могут» («Из-за гор — я не знаю, где горы те…», 1961959). Точно так же «взбесило толпу» и наличие у лирического героя «фиги в кармане» (данное выражение является квинтэссенцией строки «Будто знает он что-то заветное») в стихотворении «Прошу прощения заране…» (1971): «Чиста, отмыта, как из рая, / Ко мне толпа валила злая / На всех парах, на всех парах. <.. > И, веники в руках сжимая, / Вздымали грозно, как мечи» (АР-9-38).

Наряду с этим песня «Я из дела ушел» предвосхищает одно из стихотворений 1979 года: «Открылся лик — я встал к нему лицом, / И он поведал мне светло и грустно» /4; 41/ = «Я спокоен — он мне всё поведал» (АР-7-14). В обоих случаях к лирическому герою обращается либо Христос, либо святой, однако в первом случае он его утешает, а во втором — ободряет: «Пророков нет в отечестве своем, / Но и в других отечествах не густо» (АР-3-154), «“Не таись”, - велел, и я скажу: / “Кто меня обидел или предал, / Покарает тот, кому служу”» (АР-7-14). Под выражением «гот, кому служу» может пониматься как Бог (ниже мы разберем стихотворение «Ах, откуда у меня грубые замашки?!», в котором поэт называет себя «рабом божьим»), так и народ (в одном из вариантов стихотворения «По речке жизни плавал честный Грека…» имеется следующая строка: «Но говорил, что он — слуга народа»; С4Т-3-107).

А в «Песне Билла Сигера» (1973) автор выведет себя в образе бога, мессии и суперзвезды Мак-Кинли: «Мак-Кинли — бог, суперзвезда, — / Мессия наш, мессия наш!», — которого так же, как Христа, предал Иуда: «Его Иуда / Обыграл…». В черновиках же герой прямо назван Христом: «Он — супермен, он — чемпион, / Прыгун из преисподней. / Вы от всего дрожите! / Комета — без хвоста, / Головка на орбите… / Явление Христа» /4; 383/. В свою очередь, комета без хвоста заставляет вспомнить написанную тогда же «Балладу о Кокильоне», где поэт вновь говорит о себе в третьем лице: «.. .Как в небе астероид, / Взорвался и в шипении безвременно угас».

И в Новом завете, и в «Песне Билла Сигера» люди задаются одинаковым вопросом о Христе и о лирическом герое: «Тогда сказали Ему: кто же Ты?» (Ин. 8:25) ~ «Но кто же он: / Хитрец и лгун / Или шпион, или колдун?». Кстати, Иисуса тоже считали колдуном: «А фарисеи говорили: “Он изгоняет бесов силою князя бесовского”» (Мф. 9:34). Для сравнения — лирического героя Высоцкого «держали в колдунах и в дураках» («Песня о вещей Кассандре»; АР-8-32) и называли «алхимиком-шарлатаном» («Баллада о Кокильоне»). Однако оба они являют собой полную противолож-ность тому, что думают о них фарисеи и толпа: «ибо Сын Человеческий пришел не

959 Цит. по факсимиле рукописи: http://www.vagant2003.narod.nUimages/20011370302.jpg#notes. См. также текстологический анализ этого стихотворения: Тырин Ю. Читая рукопись В. Высоцкого // Вагант-Москва. 0001. № 4–6. С. 25 — 36; http://www.vgegnt2003.ngrod.nU2001137025.htm губить души человеческие, а спасать» (Лк. 9:56) ~ «Душ не губил / Сей славный муж».

Приведем еще несколько общих мотивов: «сие да будет вам известно, и внимайте словам моим» (Деян. 2:14) ~ «Он мне: “Внемли!”, -/Ия внимал…»; «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое» (Ин. 14:23) ~ «Прошу любить, играйте марш!»; «Истинно, истинно говорю тебе: петух не пропоет, как ты отречешься от Меня трижды» (Лк. 22:34) ~ «Вот это да, вот это да! / Вскричал петух и пробил час: / Мак-Кинли — бог, суперзвезда, — / Он среди нас, он среди нас!». Последняя строка в рукописи имела вариант: «Учитель с нами — среди нас» (АР-14-122), — также находящий аналогию в словах Иисуса: «Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то» (Ин. 13:13).

И, наконец, оба проходят через смерть и воскресают: «но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти» (Деян. 2:24) ~ «Он видел ад, / Но сделал он / Свой шаг назад — / И воскрешен!».

В 1972 году пишется стихотворение «Енгибарову — от зрителей», формально посвященное безвременно ушедшему клоуну Леониду Енгибарову, а фактически — самому себе. К тому же главный герой здесь откровенно наделяется чертами мессии из 53-й главы книги пророка Исайи: «Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни» ~ «Горе наше брал он на себя»; «.. наказание мира нашего было на Нем <…> Он понес на Себе грех многих» ~ «Слишком много он взвалил на плечи / Нашего…»; «И избавил Он нас от болезней и снял наши недуги» ~ «И тревоги наши, и невзгоды / Он горстями выгребал из нас, / Словно многим обезболил роды…»; «Он был презрен и умален пред людьми. <…> Он был презираем, и мы ни во что не ставили Его» ~ «Зрители и люди между ними / Думали: “Вот пьяница упал”».

Сравним также строки «Шут был вор, он воровал минуты — / Грустные минуты тут и там» с первым посланием апостола Павла фессалоникийцам: «…день Господень придет, как вор ночью» (1 Фес. 5:2). А смерть клоуна на арене и смерть Иисуса на кресте сопровождаются наступлением темноты: «В полдень на землю опустилась тьма и не рассеивалась до трех» (Мк. 15:33) ~ «В сотнях тысяч ламп погасли свечи».

Сравнение себя с Христом в иронической форме присутствует также в стихотворении «Муру на блюде доедаю подчистую…» (1976): «Хоть я икаю, но твердею, как спаситель, / И попадаю за идею в вытрезвитель» (АР-2-52). А черновой вариант: «Соль, перец, уксус подъедаю подчистую. / Глядите, люди, — я страдаю, протестую» (там же), — отсылает к сцене распятия Христа: «Также и воины ругались над Ним, подходя и поднося Ему уксус и говоря: если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого» (Лк. 23:36–37).

Очевидно, что «соль, перец, уксус», представляющие