Ближе к концу пути пол ушел у Соры из-под ног, потому что отключились гравитационные системы корабля. Дальше она подтягивалась на руках.

– Здесь что-то не так, – сказала Сора, добравшись до спасательных капсул. – Эта секция должна быть загерметизирована. Где все остальные?

– Должно быть, атака была гораздо серьезней, чем говорилось в первичном донесении. Советую как можно быстрее забраться в капсулу.

– Я не могу бросить Ремеза!

– Предоставь это мне.

Зная, что лучше не спорить, Сора влезла в ближайшую цилиндрическую капсулу на пусковой платформе, готовую к катапультированию. Люк захлопнулся, внутрь устремился воздух.

– Что с Ремезом?

– Он в безопасности. Атака была серьезной, но, судя по последнему сообщению, кормовая секция выдержала.

– Тогда давай выбираться отсюда.

– С огромным удовольствием.

Внезапное ускорение заставило онеметь позвоночник.

– У меня плохие новости, – произнесла фамильяр. Ее голос, похожий на голос самой Соры, был на октаву ниже и спокойнее, будто принадлежал старшей и более здравомыслящей сестре. – К сожалению, я была вынуждена тебе солгать. Мой главный долг – обеспечить твое выживание. Если бы я сказала правду, ты бы отказалась эвакуироваться.

Сора попыталась понять, о чем она говорит, глядя из своей капсулы, как умирает корабль. Оружие хескеров попало в центральную сферу, почти полностью уничтожив зеркало приемника. В космическом пространстве разлетались тела, крохотные и окоченевшие, словно снежинки. Сферу лизнули языки огня. «Бекас» превратился в ослепительный огненный цветок, который темнел, отцветая.

– Солгать? Насчет чего?

– Насчет Ремеза. Мне очень жаль. Он не спасся. Кроме тебя, не спасся никто.

Сора ждала, зная, что эти слова скоро должны подействовать. Она понимала, что переживаемое в эти мгновения только предваряет шок – как в кадетском корпусе, когда она взялась за раскаленный оружейный ствол. Сначала пальцы ощутили жар, боль пришла потом, давая время подготовиться к ее укусу. Сора ждала, зная: это будет самым ужасным из всего, что она когда-либо чувствовала. Ждала… и продолжала ждать.

– Что со мной не так? Почему я ничего не чувствую?

– Я тебе не позволяю. Не сейчас. Если позже ты захочешь погоревать, я восстановлю соответствующие мозговые функции.

Сора подумала и об этом.

– А еще циничнее нельзя?

– Не думай, что мне легко, Сора. У меня мало опыта в таких делах.

– Ну, теперь его явно прибавилось.

Без сомнений, Сора оказалась единственной уцелевшей. Больше не спасся никто из команды, а Сора выжила только потому, что, будучи никудышным солдатом, получила взыскание. Ждать помощи было бесполезно: ближайшая материнская база Когорты находилась за семьдесят световых лет, в направлении галактического ядра. Даже если другие корабли-поглотители находились в пределах досягаемости сигнала, ближайший из них смог бы поймать его лишь через десятки лет. И еще десятки лет ушли бы на то, чтобы развернуться и добраться до Соры. Спасения не было. Она застрянет здесь, дрейфуя вокруг безымянного солнца, пока энергетических ресурсов камеры не станет мало даже на поддержание системы анабиоза.

– А где корабли противника? – спросила Сора, охваченная внезапным желанием увидеть свою Немезиду. – Где эти уроды?

Перед экраном ее шлема развернулась карта системы с четырьмя кораблями хескеров, пережившими маневр вокруг нейтронной звезды. Они находились рядом с двумя Путями, пересекающими систему, – те выглядели как ровные прямые трещины, окруженные затемненными зонами риска. Возможно, хескеры, как и Когорта, пытались найти безопасный вход в Паутину, чтобы положить конец войне, которая тянулась уже двадцать три тысячи лет. Когорта воевала с хескерами с тех самых пор, как эти безжалостные инопланетные киборги появились из древней сферы Дайсона рядом с галактическим ядром.

– Я не представляю для них интереса, – сказала Сора. – Они знают, что если кто-нибудь и уцелел, это ненадолго. Так ведь?

– Их трудно обвинить в отсутствии прагматичности.

– Я хочу умереть. Я хочу погрузиться в сон и больше не проснуться. Ты ведь можешь это сделать? Ну, если я прикажу?

Сора не успела завершить свою мысль. Ее разум остановился, за исключением сознания фамильяра, мысли которой медленно просачивались сквозь ее собственные. Похожую остановку Сора переживала на борту «Бекаса», когда команда ложилась в анабиоз на время самых длинных перемещений между сражениями. Но ни один анабиоз еще не длился так долго. Прошла целая вечность, пока ее сознание не начало медленно воскресать. Сора попыталась вспомнить, как произносятся слова.

– Ты опять меня обманула!

– На этот раз я отказываюсь признавать себя виновной. Я всего лишь избежала ситуации, в которой ты могла отдать мне приказ. В тех условиях это казалось наилучшим выходом.

– Да уж, не сомневаюсь. – За то бесконечное мгновение, что Сора провела лишенная мыслей, капсула стала матовой, скрыв из вида звезды и обломки корабля. – Что еще?

Капсула постепенно прояснилась, открывая медленно вращающийся звездный горизонт над слоем грязного льда. Стекло, когда-то абсолютно чистое, покрылось глянцевой копотью.

– Пока ты спала, – отозвалась фамильяр, – я использовала оставшееся топливо, чтобы посадить капсулу на обломок кометы. Это выглядело более безопасным, чем дрейф.

– Сколько времени прошло? – Сора попыталась сориентироваться по состоянию капсулы, но внутреннее пространство никак не изменилось после катапультирования с «Бекаса». Тем не менее внезапно появившаяся дымчатость стекла была тревожным признаком. Соре не хотелось думать о том, за сколько лет космические лучи могли так источить поверхность. – Годы, десятилетия или дольше?

– Может, сначала рассказать, почему я тебя разбудила?

– Если это имеет какое-то значение…

– Думаю, имеет, и весьма большое. – Фамильяр взяла эффектную паузу. – Кто-то решил навестить нашу систему.

Карта изменилась, показав относительные позиции тел в звездной системе, и Сора увидела неопознанный корабль, обозначенный сиреневой стрелкой. Он медленно полз между транзитными узлами Паутины – утолщениями в тех местах, где ее линии пересекали плоскость эклиптики.

– У него есть работающая свирель, – с изумлением произнесла Сора, чувствуя, что смерть перестала казаться ей желанным исходом. – Он пользуется Путями.

– Думаю, по такому случаю стоило тебя разбудить.

У Соры оставалось восемь часов, чтобы послать сигнал кораблю, пока тот передвигался между узлами Паутины. Она выбралась из капсулы – тело одеревенело, ныло и плохо слушалось, но в целом работало – и отправилась к кратеру, который фамильяр обнаружила на обломке кометы годами раньше. Тремя тысячами лет раньше, если точнее – именно за столько лет стекло источилось до матовости. Поначалу эта новость вызвала шок, но потом Сора сообразила, что временной промежуток не играет роли. Все, что она знала, осталось на корабле. Когда тот погиб, время потеряло значение.