– Как ты думаешь, что он искал? – спросила Сора. – Все эти точки явно находятся в пределах Паутины, но на огромном расстоянии от любой цивилизации.

– Понятия не имею. Может быть, сувениры?

– Мерлин точно не засечет, что ты залезла в эти данные?

– Однозначно. Разве он должен беспокоиться, если ему нечего скрывать?

– Спорный вопрос.

Сора оглянулась на запертую дверь каюты, будто ожидала, что сейчас сюда войдет Мерлин. Конечно, это было абсурдно, учитывая, что фамильяр, имевшая доступ к данным корабля, в любую минуту могла сказать, где именно он находится, и заранее предупредить Сору. Однако та все равно чувствовала себя неспокойно, задавая неизбежный вопрос:

– Еще что-нибудь?

– Много всего. Даже записи с внутренних камер корабля.

– Прошу прощения. Здравый интерес к тому, где он был, – это одно, но шпионить за ним – совсем другое!

– А если я скажу, что он не был с тобой до конца честен?

– Ты же говорила, что он мне не лгал.

– Да, ни в чем существенном. Что еще более странно. – В голосе фамильяра прозвучало самодовольство. – Вот теперь тебе стало интересно, правда?

Сора вздохнула:

– Давай показывай.

На экране возник рыдающий Мерлин. Он почему-то казался старше, хотя трудно было сказать наверняка: лицо скрывали ладони. Сора едва смогла разобрать, что он пытается произнести в перерывах между рыданиями.

– И таких записей – тысячи часов, – прокомментировала фамильяр. – Вначале это похоже на серьезное намерение вести дневник, но быстро вырождается в попытки выплакаться.

– Я бы сказала, он приложил большие усилия, чтобы не свихнуться.

– Больше, чем ты думаешь. Мы знаем, что, по его словам, он летит десять тысяч лет. Хорошо, допустим. Это объективное время. Но кроме того, он сказал, что прошло всего одиннадцать лет по корабельному времени.

– Это не так?

– Выражаясь дипломатически, я подозреваю, что цифры самую малость занижены. Так, на сколько-то десятилетий. И я не думаю, что он провел бо́льшую их часть в анабиозе.

Сора попыталась вспомнить, что ей известно о способах продления жизни в Когорте во времена Мерлина.

– На этих записях он выглядит старше, чем сейчас, правда?

Фамильяр предпочла не отвечать.

Когда они почти подошли к Паутине, Мерлин вызвал ее в рубку.

– Мы рядом с транзитным узлом, – сказал он. – Лучше сесть в кресло, потому что вход может быть немного… интересным.

– Переход в Паутину через триста секунд, – возмутительно спокойным тоном сообщил корабль.

Полумесяц окна кабины показывал звездное поле, через которое тянулось размытое мигающее волокно, словно волна, пробегающая по полуночному озеру. Сквозь это волокно, шириной не более размаха рук, но расширяющееся с каждой секундой, Сора смутно различала звезды. На волокне виднелось утолщение – как на змее, заглотившей добычу. Это и был транзитный узел – точка, совпадающая с эклиптикой и дающая проход в ускоренное пространство-время Паутины. Хотя поток времени был абсолютно прозрачным, от него оставалось призрачное ощущение головокружительного движения.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Конечно нет. – Мерлин откинулся на сиденье, забросив ноги на консоль и сложив руки за головой. Рубку заполнили звуки древней инструментальной музыки, нарастая вплоть до великолепной, тщательно выверенной по времени кульминации. – Что не отменяет невероятной сложности этого маневра, требующего огромной храбрости и колоссальных умений.

– Меня беспокоит, что ты можешь оказаться прав.

Сора вспомнила, как капитан Чагра посылала в Паутину пробы – только чтобы увидеть, как их рвет в клочья инерция, способная разобрать материю до фундаментальных частиц. Паутина мигала, потому что в нее постоянно залетала космическая пыль, исчезая в небольших вспышках экзотического излучения. Прямо сейчас, подумала Сора, они движутся в сторону этой границы, исполненные решимости осуществить то, что может оказаться гарантированной гибелью.

Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно:

– Как ты используешь свирель, Мерлин?

– Да там смотреть не на что. Черный конус, примерно с тебя размером. Уже в мое время мы не могли создавать их и даже разбирать без риска те немногие, что остались. Очень ценная вещь.

– Если верить легендам, Когорта была не в восторге, когда ты украл одну из них.

– Не все ли им было равно? Свирелей оставалось очень немного, и Когорта просто боялась их использовать.

Сора пристегнулась.

Она примерно представляла, что должно случиться, хотя уже много десятков тысяч лет никто точно не знал, что именно происходит в этот момент. У самого входа в Паутину свирель создавала ряд квантово-гравитационных флуктуаций в пограничном слое – оболочке не толще постоянной. Планка, которая отделяла нормальное пространство-время от ускоренного пространства-времени Паутины. На мгновение инерция движущегося тела исчезала, позволяя кораблю зайти в ускоренную среду и не быть разорванным на куски.

В любом случае это была всего лишь теория.

Музыка достигла крещендо, корабль увеличил ускорение, и Сору с Мерлином вжало в кресла. Визг двигателей слился со звуком скрипок слишком гармонично, чтобы это было случайностью. Мерлин сидел с неизменным лукавым видом. Каскад струящихся нот пронесся поверх музыки: песня свирели, переведенная в звуковой спектр.

Ускорение достигло предела и внезапно оборвалось, как и музыка.

Сора выглянула в иллюминатор.

На мгновение ей показалось, будто солнце системы, ближайшие планеты и звезды остались такими же. Однако через несколько секунд Сора поняла, что они стали гораздо ярче – и будто бы голубее – в одном полушарии, краснее и тусклее – в другом. С каждой секундой они краснели и голубели все сильнее и наконец, повинуясь релятивистским потокам, стали сближаться, словно косяки сияющих рыб. Откуда ни возьмись в пространство ворвалась планета, в первую секунду выглядевшая сплющенной. Система позади них словно застыла, отсвечивая красным, будто металлическая модель самой себя, которую только что извлекли из горнила.

– Переход в Паутину завершен, – доложил корабль.

Позднее Мерлин провел Сору к носовому наблюдательному пузырю – герметичной сфере из метасапфира, которая выдвигалась из корпуса корабля наподобие глаза на стебле. Когда они поднялись, Мерлин запечатал входную перемычку, и та поменяла цвет на серый, слившись с непрозрачными стенами.

– Не хотелось бы тебя беспокоить, – сказала фамильяр, – но отсюда я не могу связаться со своей копией в корабле. Случись что, у меня не будет возможности…

Сора поцеловала Мерлина, заставив голос в своей голове замолчать.