– Вот что, орел молодой… – поманил старлей седого всторонку. – Значит так – ствол твой я конфискую. Ты сейчас едешь домой иговоришь супруге, чтобы не волновалась. А утром – на самолет и чтоб месяц вМоскве не показывался, понял? Потом я тебя сам найду, когда можно будетвернуться…

– Конечно, конечно, – энергично закивал головой седой. – Яготов, честное слово… Хотите, прямо сейчас поедем – я заплачу, сколько скажете…

– Об этом мы с тобой после поговорим, – Каверин строговзглянул на жалко улыбающегося мужчину. – А пока чтобы духу твоего здесь небыло!.. И главное – не трепись ни с кем, ты понял? Все, дуй отсюда, голубь!

Седой, с трудом веря в такую удачу, рысцой припустил к своеймашине, а Каверин повернулся к братве и уверенно скомандовал:

– Все, поехали!..

Каверин вернулся в ангар ранним утром – уже в милицейскойформе и, разумеется, без люберецкой братвы.

На месте преступления работала следственная бригада.Эксперты осматривали площадку, подбирая и складывая в пластиковые пакеты все,что могло хоть как-то помочь раскрытию убийства.

Возглавлял бригаду неплохо знакомый Каверину следовательпрокуратуры Сиротин – совсем ещё молодой мужик, но уже неопрятно-толстый икакой-то рыхлый. Он встретил старлея у входа в ангар и с участливо-кислой минойпротянул ему руку. Каверин понял: Сиротину уже известно, что убитый – егородственник.

– Где он? – хмуро спросил милиционер.

– Пойдем… – кивнул куда-то в сторону следователь.

Они подошли к закрытому казенной простынкой телу. Сиротин небез труда нагнулся и откинул край покрывала. Теперь глаза Мухи были закрыты,руки сложены на груди и перевязаны бечевкой. Исчезла и еле заметная улыбка – заночь смерть стерла с его лица все следы былых страстей и эмоций.

Каверин молча смотрел на брата, и в его сердце не было ни жалости,ни злости. Он просто ждал. Ждал удобного момента, чтобы начать действовать.

– Сочувствую… – пробормотал, наконец, следователь, стягиваяс головы кепку.

– Так судьба распорядилась… Знаешь, он словно сам смертиискал, – задумчиво проговорил Каверин.

Он ещё помолчал немного и повернулся к Сиротину:

– Оружие нашли?

– Нет, – уныло покачал головой тот. – Даже гильз не нашли,как испарились…

– Подобрали, значит, злодеи-преступники… – недобро хмыкнулмилиционер и коснулся рукава Сиротина. – А знаешь, Леш, я ведь, наверное, смогутебе помочь в этом деле. Давай-ка отойдем в сторонку…

На второй день после драки в аэроклубе Белов собирался винститут. Сегодня должно было решиться – примут у него документы на вечернийили нет.

Он сидел на пуфике в прихожей и пытался завязать шнурки.Сделать это было непросто – у ног крутился щенок, хватая хозяина то за шнурки,то за штанину, то за пальцы. Саша, засмеявшись, схватил мастифа за уши инаклонился к самой его морде.

– Ну что, Вень, пойдешь вместе со мной в институт, а?

– Комиссию пугать! А, Венька?.. – Белов вскинул голову икрикнул матери: – Нет, мам, мне «Венька» не нравится! Ну какой он Венька?.. Он– Вулкан! Вулканище!.. Да, Вулкан? – он потрепал собаку по голове и поднялся. –Ну все, я пошел!

– Саня, возьми зонт, дождь будет! – отозвалась с кухниТатьяна Николаевна.

– Да ладно! Не сахарный – не растаю! – взял папку с бумагамии шагнул к выходу.

– Погоди, я принесу…

– Не надо, мам, я ушел!

Через секунду она появилась в прихожей с зонтом в руках, ноувидела захлопывающуюся дверь. Женщина вздохнула и наклонилась к щенку.

– Тоже мне – Вулкан!.. Ну что, Вулкан, будем дружить?

Вдруг зазвонил телефон. Мама легонько потрепала собаку позагривку и сняла трубку.

– Здравствуй, Валера. Нет, он в институт пошел. Да вродеобещали принять на вечерний… В виде исключения – как воина-интернационалиста,что ли… Вернется? Часа через полтора, наверное… Ну конечно заходи! До свиданья.

Только она положила трубку, как раздался звонок в дверь.

– А вот и хозяин твой за зонтиком вернулся… – подмигнула онащенку, взяла зонт и вернулась в прихожую.

Татьяна Николаевна открыла дверь и оторопела. На порогестояли двое милиционеров в форме, а за ними – ещё двое в штатском.

– Вы к кому? – растерянно спросила она.

– Здравствуйте, – холодно кивнул первый милиционер. – БеловаТатьяна Николаевна?

– Да…

– Капитан Касьянов, разрешите войти? – не дожидаясь ответа,капитан двинулся прямо на женщину, ей волей-неволей пришлось посторониться.

– А что случилось? – спросила она его в спину.

– Ваш сын дома?

– Нет, а в чем дело? – она тревожно заглядывала в глаза тоодному, то другому. – Скажите же – что случилось?..

– Татьяна Николаевна, ваш сын обвиняется в убийстве по стовторой статье, – официальным тоном сообщил молодой в цивильном костюме.

– Да вы что?! – ахнула она.

– Покажи ордер, – кивнул он другому штатскому.

Тот открыл папку, вынул ордер и протянул его ТатьянеНиколаевне. Зажав зонтик под мышкой, она трясущимися руками взяла бумагу.

– Простите, нам придется тут у вас небольшой беспорядокнавести… – извинился тот, что вручил ей ордер. – Ничего не поделаешь – служба.

А капитан тем временем уже побывал на кухне, заглянул втуалет, в ванную, снова появился в прихожей и коротко приказал:

– Ты давай здесь, а Васильев – в ту комнату. Лейтенант, идиза понятыми.

Татьяна Николаевна с ордером и зонтиком в руках остановилаштатского.

– Вы что-то напутали!.. Какое убийство?! Он только из армиипришел, в институт собирается…

– Да вы успокойтесь, пожалуйста, – участливо кивнул мужчина.– Пройдите в комнату, присядьте… Давайте мне зонтик. Я вам сочувствую, правда.

– Это недоразумение, ребята, это недоразумение… – повторялакак заведенная Татьяна Николаевна. – Это просто какое-то недоразумение…