понимала, где сон, а где реальность. Голоса не уходили. Хаким тоже. Он схватил меня за подбородок, вынуждая смотреть на него, а не на осколки.

– Не слушай их. Слушай только меня, Лив.

На мгновение поймав мой взгляд, он меня уже не отпустил. Хаким что-то говорил, но я ничего не слышала. Я больше не наблюдала за происходящим со стороны, всецело сосредоточившись на колючем, но полном беспокойства взгляде морозных глаз.

Когда туман в голове немного рассеялся, ноги сразу ослабли, и я не упала лишь благодаря Хакиму. Подхватив меня на руки, он подошел к кровати и сел, прижимая меня к груди.

Я не проявила даже самого вялого сопротивления: в тот момент не было ни сил, ни желания ненавидеть того, кто спас мою никчемную жизнь, несмотря на то что последние две недели он лишь изредка удостаивал меня нормальной беседы: в основном Хаким либо хамил мне, либо игнорировал.

– Лив, прошу, скажи хоть что-то, – прошептал он.

Ответа не последовало, но Хаким и не настаивал, лишь продолжил молча обнимать меня.

Голоса. Они были всюду.

– Ты правда здесь или это сон? – тихо спросила я спустя пару минут, не до конца уверенная, что он услышит.

– Я здесь, – ответил он, зарываясь пальцами в мои волосы на затылке.

Его рубашка пропиталась моими слезами, которые никак не заканчивались, но Хаким крепко прижимал меня к себе, пока я выплескивала свои боль, страх и отчаяние, начиная осознавать, что могло случиться, не зайди он в комнату.

В голове не укладывалось, что я сама едва не лишила себя жизни. Всего несколько минут назад те чувства и мысли казались мне такими настоящими, словно были моими собственными, но это не так.

В первый же день я решила для себя, что буду жить, что смерть Лилли не окажется напрасной. Решила, что справлюсь со всем, что меня ожидает в этом мире и, если получится, вернусь в свой.

Вот только есть ли куда и к кому возвращаться?

«И теперь ты осталась одна».

«Тебе больше никто и никогда не поверит».

Эти слова терзали мой разум. Пусть все было лишь игрой моего подсознания, но я понимала, что это может оказаться правдой и мои друзья сейчас всем сердцем ненавидят меня и желают смерти.

Что они подумали, когда не нашли меня? Что я умерла или что сбежала, оставив Лилли в том озере одну, спасая только себя?

В любом случае нет никакого смысла возвращаться и заставлять их снова переживать потерю Лилли. Лучше мне остаться тут.

Их шепот сводил меня с ума.

Единственным якорем в реальном мире был Хаким, и я отчаянно цеплялась за него во всех смыслах.

Но действительно ли все было лишь плодом моего измученного сознания? Нельзя забывать, где я нахожусь: в этом мире есть магия, и я не настолько наивна, чтобы полагать, что все используют ее во благо.

Уверена я была только в одном: я бы никогда не лишила себя жизни по собственной воле.

Почувствовав мое напряжение и неправильно его истолковав, Хаким перестал нежно перебирать мои волосы и немного отстранился, чтобы поймать мой взгляд.

– Тебе лучше? – он выглядел взволнованным. – Я позову Брайса.

Он собирался пересадить меня на кровать, но я вцепилась ему в плечо и в панике заглянула в его глаза, на миг увидев в них то же беспокойство, какое было в одном из моих снов.

– Прошу, не уходи, – взмолилась я, боясь лишиться его поддержки и остаться в одиночестве.

Хаким смотрел на меня и хмурился так, словно от его решения сейчас зависела чья-то жизнь, но все же кивнул.

– Хорошо, – тихо сказал он, пальцами стирая с моей щеки слезы. – Только не плачь, Лив. Красные глаза тебе совсем не идут.

С моих губ слетел нервный смешок.

– Вот, – Хаким улыбнулся мне, кажется, впервые за все время нашего знакомства. – Так гораздо лучше.

Голоса друзей стихли, но не исчезли. Они продолжали нашептывать, обвинять и требовать. Я боялась, что схожу с ума, но виду не подавала.

«Ты убила ее».

«Это ты должна была умереть, а не она».

«Ты должна умереть».

Они никак не унимались, а в следующий миг оказались уже не только в моей голове: их едва различимый шепот заполонил всю комнату, сжимая меня в плотное кольцо. Я пыталась определить источник, но не хотела давать Хакиму лишний повод заподозрить меня в безумии.

Покосившись на осколки слева от нас, я с ужасом обнаружила, что в каждом из них все еще вижу знакомые лица. Подпитываемые моим вниманием, голоса становились все громче, и я в ужасе прижала руки к ушам, но все тщетно.

Они были всюду. Заполняли каждый миллиметр комнаты и моего сознания.

– Лив, что с тобой? – Хаким схватил меня за запястья, и мне ничего не оставалось, кроме как признаться. Возможно, ему по силам избавить меня от этих голосов.

– Я слышу их, – прошептала я и кивнула на осколки: – И вижу.

Он одним ловким движением пересадил меня лицом к себе, и мои ноги рефлекторно обхватили его талию, из-за чего рубашка неприлично задралась. Хаким сжал пальцами мой подбородок, не позволяя вновь поддаться порыву и повернуть голову в сторону разбитого зеркала.

Когда наши взгляды встретились, по всему телу прошел электрический разряд, и меня захлестнул целый вихрь чувств и эмоций, как бывало каждый раз, но сейчас страх перекрывал их все.

– Смотри на меня, – приказал Хаким, когда я, сама того не осознавая, снова попыталась взглянуть на осколки.

– Я схожу с ума, – мой шепот буквально сочился отчаянием.

– Нет. Все будет хорошо.

– Мне страшно, – в попытке сдержать вновь подбирающуюся истерику, я с такой силой закусила губу, что ощутила во рту металлический привкус. – Пожалуйста, пусть они замолчат.

«Ты убила ее».

«Это ты должна была умереть, а не она».

«Ты должна умереть».

Я снова хотела зажать уши, но Хаким поймал мои руки и обвил ими свою шею, мягко сжав запястья. Мы оказались еще ближе друг к другу, и мое дыхание сбилось, а сердце заколотилось, как у загнанного кролика.

– Тебе нужно осознать, что они не имеют над тобой власти, – сказал он. – Это можешь сделать только ты.

– Как? – выдохнула я, невольно опуская взгляд на его губы.

– Не думай о них, – его рука легла на мое обнаженное бедро, и ощущение показалось настолько острым, что я почти не сомневалась: ладонь оставила ожог на моей коже. – Отвлекись. Думай о чем угодно, только не о них.

От его прикосновений и близости по всему телу стремительно растекался жар, а голоса стали похожи на затихающий фоновый шум.

Никогда я так четко не осознавала своих желаний, как в этот момент. Все мое естество тянулось к Хакиму, не позволяя больше страху сковывать тело и сознание. Вместо страха меня охватило нечто столь глубинное и сильное, что сопротивляться было невозможно. Ни один человек на свете не вызывал во мне столько противоречивых чувств, половину из которых я не могла объяснить даже самой себе.

Хаким смотрел на меня, а его руки, едва касаясь, медленно поднимались от моих бедер выше: одной он обхватил талию, притягивая меня еще ближе, пока вторая исследовала мою спину. От каждого его движения тело пробирала мелкая дрожь.

Все две недели нашего знакомства присутствие Хакима сводило меня с ума: стоило лишь нашим взглядам встретиться, как внутри разгоралось пламя. Меня невероятно тянуло к нему, несмотря на всю его грубость.

Сейчас я чувствовала его дыхание на своих губах, и внутри все плавилось от этой близости. Замерев в сантиметре друг от друга, мы оба тяжело дышали, но никто из нас не решался преодолеть это расстояние первым.

Хаким опустил взгляд и, издав звук, похожий на рык, подался вперед, накрывая мой рот. Но едва наши губы соприкоснулись, он остановился и, выругавшись, прижался горячим лбом к моему.

Подавив полный разочарования стон, я нервно сглотнула, только ухудшив свое положение: во рту было сухо, как в пустыне, и по горлу будто провели наждачкой.

– Лив… – хрипло произнес Хаким. Покачав головой, я отстранилась, перебралась на кровать и обхватила колени.

Что это, черт возьми, сейчас было?

Я снова и снова прокручивала в голове события последних минут, не понимая, как вообще пришла к безудержному желанию наброситься на мужчину, которого едва знала. Плеснув себе воды из графина – с некоторых пор он всегда стоял на прикроватном столике, – я осушила два стакана, а третий протянула Хакиму, который о чем-то