— И что теперь? — перебил ее мысли голос Аньки. — Инна у тебя?

— Да.

— Я так и подумала! Звоню ей все утро. И на трубку, и на домашний. Чем заниматься будете?

Мариша не удержалась и фыркнула.

— Тебя спасать! Неразумная! А ну-ка, собирайся и приезжай к нам. Будешь отвечать, как докатилась до жизни такой, уголовница.

Анька примчалась уже через сорок минут. За это время Мариша только и успела, что растолкать Инну, приготовить кофе и положить себе на лицо смоченную в горячей воде салфетку. После этого на лицо следовало намазать еще несколько видов кремов. Один на веки, второй на лоб, нос и подбородок, третий на шею и область декольте и последний на все сразу, заполировав первые два и не забыв умягчить щеки.

Когда Марише было лень, она просто смешивала все три крема на ладони и втирала в кожу. И представьте, действовало отлично. Во всяком случае никакой ощутимой разницы между этими двумя способами заметно не было. Всем этим Мариша как раз и занималась, пока Анька вываливала на них все то, что ей было известно о Герасиме. Сама Анька выглядела на удивление неплохо. Глаза у нее ярко блестели, на щеках играл румянец, и особого уныния на ее лице не читалось.

— А следователь мне попался такой душка, такой душка, просто прелесть!

Такими восклицаниями Анька то и дело перемежала свой рассказ. Под конец Инна с Маришей обменялись понимающими взглядами. Похоже, именно в этом симпатяге следователе и нужно было искать причину приподнятого Анькиного настроения.

— И что этот душка тебе рассказал?

— Да практически все! И очень жалел, когда пришлось отдать меня Надиру.

— Он женат? — спросила практичная Инна. — Твой следователь?

— Женат? Нет! Думаю, что нет. Но он прелесть! Волосики у него светлые, глаза тоже, и сам из себя этакий ангелочек. А как он на меня смотрел! Мы проговорили с ним всю ночь!

— И как зовут это чудо?

— Ратушев! Петечка Ратушев! У него предки поляки. Волосики, глазки, и сам он такой душка! А вы бы видели, как он на меня посмотрел, когда я…

— Господи, Анька, да угомонишься ты или нет?! — в сердцах возмутилась Мариша, смахивая с себя салфетку с питательной смесью из розового масла, оливкого масла и масла персика. — Как вам с этим Ратушевым только не стыдно!

— А что такого?

— Бедный безголовый Гера еще не предан земле, убийца его не найден, а вы уже крутите любовь, можно сказать, прямо над неостывшим телом!

После этой отповеди Анька слегка угомонилась. И принялась говорить по делу. Оказалось, что Аньке стало известно о Гере на удивление много. Наверное, поступила к ней эта информация не без помощи проникшегося к ней симпатией следователя Ратушева.

Сразу же выяснилось, что подруги вчера могли и не мотаться к Стелле Владимировне. Анька знала и про ревнивых мужей его бывших подружек. И про жену, с которой Гера разводился, и про его сестру с мужем, которые ютились в крохотной двушке вместе с мамой.

— Но самое главное я вам сейчас скажу! — заявила Аня и глаза ее снова заблестели. — Сядьте, а то упадете!

— Мы и так сидим!

— Тогда держитесь крепче. Это страшная тайна!

Мариша с Инной послушно вцепились руками в табуретки.

— Рассказывая ее мне, Петя пошел на должностное преступление! Он сам мне так сказал!

У подруг от напряжения уже побелели костяшки пальцев.

— Оказывается, гильотина сработала не сама по себе!

Девушки не смогли скрыть своего разочарования.

— Тьфу ты! — вырвалось у Мариши. — А я-то думала! Тоже мне тайна!

— Ну да, мы видели, — более мягко добавила Инна. — Веревка была кем-то пережжена.

— Да, но не только!

— Не только? Что ты имеешь в виду?

— А то, что на этой испорченной веревке нож мог держаться еще день и два, и даже месяц. И упасть совершенно неожиданно, не причинив никому вреда. А убийца не мог рисковать.

— И что же он сделал?

— Вы сейчас упадете! — снова заверила подруг Аня. — Преступник приладил внизу нечто вроде электромагнита.

— Что?!

Инна и в самом деле покачнулась на табуретке. Верно Анька предупреждала. От такой новости не мудрено и с копыт долой.

— Как электромагнит? Откуда? Какой?

— Ну, технических подробностей я не запомнила, но суть сводилась к тому, что снизу было спрятан магнит, к которому в нужный момент был подан ток. И нож гильотины… фьюить! И рухнул вниз! Он же был из металла!

— Да, — прошептала Мариша. — Магнит притягивает к себе железо.

И тут ее осенило.

— Но это значит, что убийца точно был в ресторане в тот момент, когда это произошло? Не просто пережег веревку и смылся, полагаясь на промысел свыше? Он конкретно выждал нужный момент и исполнил свою дьявольскую задумку!

— Точно, — подтвердила Анька. — И эксперты также сказали. Не дальше пяти метров мог находиться тот человек. Они даже место указали.

— И кто там был?

— Никого там уже не было! Возле эстрады это место. Мало ли кто там мог отираться в это время!

Ой, как все это подозрительно и странно! Да еще этот чертов электромагнит в дело вмешался. Кто мог его активизировать? Та же Этна? Или кто-то другой? И все три подруги переглянулись друг с другом. А потом Мариша спросила у Аньки:

— Ты видела в ресторане официантку, которая нас обслуживала?

— С длинными белыми волосами?

— Да.

— Видела.

— Тебе Гера про нее что-нибудь рассказывал?

— Он сказал, что девушка круглая сирота. Никаких родственников не имеет. Снимала комнату, но потеряла работу, и хозяйка ее оттуда выгнала. Гера подобрал ее буквально на улице, когда она чуть ли не умирала там от голода.

Подруги молчали и только диву давались. К чему Этне было изображать из себя сирую и убогую, бездомную и нищую, когда она имела вполне приличную квартиру, прекрасную работу и вполне здравствующего брата? Впрочем, насчет последнего еще нужно было разузнать подробней. Но вот квартира и работа в «Вернисаже» были фактами неопровержимыми.

— Или же нет? — пробормотала себе под нос Мариша. — Вот черт, надо бы съездить в эту фирму. И посмотреть, вспомнят ли там Этну. И что вообще про нее расскажут.

— И в Мартышкино, — напомнила Инна. — Посмотреть, где Этна была официально зарегистрирована. Аня недоуменно переводила взгляд с одной своей подруги на другую.

— Я не понимаю, — произнесла она наконец. — Почему мы будем искать эту девушку? Она-то тут при чем? Лично я думаю, что смерть Геры — дело рук кого-то из ревнивцев, кому он наставил рога.