Ты моя травница, Веда. И я никогда никому не позволю тебя обидеть, слышишь меня? Никому, даже другим Воронам.

Ведеслава замирает, напрягаясь всем телом. Старается осознать, что именно сказал сейчас Влад. Пообещал, что защитит даже от своих братьев. Она не уверена, что он сможет сделать это, но отчего-то его словам хочется верить. Молодой Ворон и одинокая Травница. Им стоит держаться вместе. Подумав немного, кивает, и плечи Влада заметно расслабляются. Он улыбается, и Веда тоже улыбается, немного вымучено, но все же.

— Прости меня, — шепчет она, и парню приходится наклониться ниже, чтобы разобрать ее слова. — У меня есть свои причины не любить Воронов, это так, но у меня нет причин не любить тебя. Ты другой, пусть и Ворон, — Влад хмыкает, и девушка продолжает. — Я продолжаю жить прошлым, это моя вина. И ты спас меня, хотя я обидела тебя. Спасибо, Влад.

Впервые парень услышал свое имя от травницы спокойным голосом без злобы или иронии. Стало даже теплее на душе. Он кивнул, помогая ей подняться на ноги. Девичья рубашка мокрая, местами рваная из-за острой коры, части пуговиц не хватает. На лице Влада вновь возвращается та гримаса ярости и отвращения, когда он смотрит на одежду девушки. Он, не раздумывая, снимает свою рубашку. Она тоже влажная от капель воды на его теле, но все же лучше, чем то, что сейчас надето на Веду.

Молча протягивает ей и сразу отворачивается. Слышит благодарность, которую шепчет девушка, позади ткань со скрипом трется о влажное тело. Ведеслава зло шипит, когда волосы цепляются за запутанные волосы, хочет попросить о помощи, но понимает, что раздета, и продолжает бороться сама. Наконец-то она надевает рубашку Влада, и парень поворачивается. Она короче, чем та, что подарил девушке Василий, доходит до середины бедер, но ткань намного приятнее, даже снимать не хочется.

— Так немного лучше, идем, — улыбается парень и пропускает травницу вперед, загораживая ей вид на обидчика с разбитым лицом. — Не знаю, как ты, но я голоден, — объявляет Влад, и Веда согласно кивает. Груша, которую она съела днем, не уталила ее жажду горячей и вкусной пищи.

Они быстро вышли к костру, но подходить не стали, оставаясь в тени. Охотник рассказывал, что хмель то не такой и дурной, если пить его в меру, да и на вкус ничего. Говорил про жар костра и танцы, даже упомянул, что девушка хорошо танцует. Он все болтал и болтал, а Веда слушала, иногда просто кивала, иногда отвечала или что-то спрашивала. Ее венок так и продолжал лежать на пшеничных волосах парня, и она поведала, что вплела туда несколько трав, которые используют в оберегах.

За короткими разговорами они добрались до корчмы. Веда пошла переодеваться, а Влад остался внизу, прося Василия приготовить еды. Хозяин с непонятной для него охотой кивнул и даже поинтересовался, хорошо ли чувствует себя травница, беспокоясь, что вид у нее бледноват. Когда Охотник ответил, что девушка просто замерзла, мужик кивнул и сказал, что жаркое в комнату принесете, чтобы грелась девочка.

Влад поблагодарил, оставляя оплату на столе, и ушел.

* * *

Василий принесет все сюда. Добрый дядька, — охотник зашел в комнату травницы после ее дозволения. Застал ее за расчесыванием волос. Веда быстро орудовала белым гребнем, на вид костяным, откидывала назад гладкие пряди и принималась за запутанные у лица. Закончив, постаралась разглядеть свой синяк в мутном, грязном зеркале, в котором и глаз то на лице не различить. Чертыхнулась несколько раз, понимая, что мазь придется наносить вслепую, а она даже не знала, насколько там все плохо. Заметила наконец-то Влада, разглядывающего всё ту же паутину в углу, но теперь там появился паук, заворачивающий свою очередную жертву в плотный белый кокон.

— Помоги мне, — Ведеслава протянула парню банку и, подумав, добавила, — пожалуйста.

— Открыть? — оторвался охотник от паука, покрутил баночку в руках и с легкостью выдернул пробку.

Девушка скептически оглядела его геройский вид.

— Намазать, — указала она пальцем на свою щеку, — мне не видно.

Влад кивнул и поднялся на ноги. Оценивающе рассмотрел синяк, потрогал пальцем. Горячий, хотя остальная кожа прохладная. Осторожно нанес мазь, проверяя, чтобы ничего не пропустить.

— Может, мне вернуться и добить его? Здесь точно никто против не будет, — поинтересовался охотник.

— Я тогда тоже пойду, кинжалом его проткну, — кивнула Веда, и Влад даже удивился, что она ответила, да еще с юмором.

Вскоре Василий принес ужин, улыбаясь Ведеславе. Сказал, что принес ей сбитень, и наказал выпить все до последней капли, чтобы тело согрелось. Травница улыбнулась и пообещала все выполнить. И хозяин корчмы удалился. Они поели, и очень вкусно поели. Посуду оставили за дверью, как попросил Василий, и Влад ушел к себе, через пять минут вернулся, поблагодарил за отвар, и вновь ушел, но уже на всю ночь.

Глава 5

Николай Гордеев неторопливо шагал по широкому коридору замка в Велекамье. Походка его размеренная, важная, черные волосы ниспадали на плечи, а голубые глаза стали еще более холодными, чем были в детстве.

Черный камзол обтягивал широкие плечи и сильное тело. На левой груди белыми нитями был вышит ворон с распахнутыми крыльями. Николаю не посчастливилось стать одним из Охотников, да и он никогда не стремился к этому. Быть правой рукой отца, а после занять его место — вот его долг, к которому он готовился с младенчества, взращивая в себе стальную уверенность, непреклонность и жестокость.

Михаил Гордеев в добром здравии, пусть темные волосы уже тронула седина, сам прекрасно справлялся со всеми делами и в услугах сына не нуждался, и пока что Николай шел своим путем. Он тот, кто связывал Королевский двор и Вороний дом. Передавал вести, вместе с Королем принимал решение, куда направить Воронов на этот раз, на какое письмо откликнуться сейчас, а на какое позже. Ему подчинялись и те, кто, достигнув двадцати лет, так и не были отмечены Белобогом. Подобных брошенных Воронят оставалось не так много, пусть в Вороний дом принимали абсолютно любого мальчишку тринадцати лет, но не каждый доживал хотя бы до шестнадцати. Из детей растили воинов, верных, сильных, способных убить нечисть и без сил Белобога и заговоренного меча.

Когда погибал Ворон, среди Воронят от шестнадцати до двадцати лет избирался новый на его место, получая метку от белого пламени. Владислав получил свою метку в двадцать, в последнее мгновение ускользнул из лап своего брата. И Николай был вынужден поздравлять его с кривой, фальшивой улыбкой на лице.

Он