Ночь обещала быть нескучной.

Для тех, кто не знает, сообщаю:

ведьма обыкновенная отличается умом и сообразительностью,

тип мышления — логический,

однако в поступках логикой не руководствуется.

Елена Журавлева «Жила-была я, или Хранитель равновесия»

Близилась полночь, но на первом городском, для такого времени и места, оказалось людно. От старого кладбища первых поселенцев остались лишь кованая ограда, зияющая брешами и опутанная вьюном, покосившиеся кресты в самых неожиданных местах да название. Территория же давно использовалась вместо парка из-за отсутствия оного. Старые раскидистые тополя и древние ели. Непролазные кусты шиповника и дикой малины. Утрамбованные многочисленными посетителями старые тропы и густой важный сумрак всегда, даже днем. Скамейки из потрескавшихся могильных камней. И неожиданно проваливающиеся старые могилы на редких одуванчиковых полянках.

Прихлебывая кофе, я неспешно прогуливалась по темной аллее. Зеленые фонари пугливо прятались в густых зарослях цветущей яблони и черемухи, выглядывали из-за еловых ветвей и почти не давали света, только разбрасывали по тропе дрожащие на ветру тени. И отовсюду доносились голоса. Перешептывались с придыханием влюбленные парочки, щебетали, хихикая, подружки, обсуждали футбол парни. И где-то в дальнем конце парка одиноко плакала скрипка. Сюда приходили и за любовью, и за общением, и за вдохновением в любое время дня и ночи. Но ночью — чаще. Кладбище, романтика…

Подсчитав число гуляющих и приплюсовав к ним Стёпку, я наморщила нос и констатировала: идиотизм наказуем. Всегда. Услышать предупреждение беса, не почувствовать тьмы и решить, что парк безопасен, было очень глупо. Опасность есть. Она прячется в лунных тенях в центре парка, там, где возвышается несколько обелисков и не растут деревья. Оно спит до поры до времени и может не прийти никогда. А может случиться в любой момент. И, потягивая через трубочку горьковатый кофе, я по одному выпроваживала народ. Кто вдруг есть начинал хотеть, кто — в постель… И так увлекалась, что…

Выскочивший из кустов парень остался жив лишь по случайному стечению обстоятельств. Выронив бумажный стакан, я шарахнулась в сторону, споткнулась о корень и взмахнула руками, удерживая равновесие. А парень, распахнув длинный черный плащ, уже навис надо мной.

— Давай, — он оскалил бутафорские клыки, — скажи мне, что вампиров не существует!

— Не гневи небеса, придурок, — я опомнилась и нахмурилась. — Тебе дана величайшая ценность — жизнь, так что не зови смерть. В том, чтобы быть мертвым, нет никакой романтики.

— Я — древний вампир! — почему-то обиделось это бледно-прыщавое нечто и щелкнуло зубами, едва не выронив вставные челюсти, вытаращило глаза с красными линзами.

Я фыркнула. Конечно, учить идиотов уму-разуму — так потом силы на полезное дело не хватит, а убивать — так кладбищенская земля не резиновая…

— А я — темная ведьма, — и в моей руке вспыхнуло серебристо-черным Пламя, объяв предплечье. — Давай, скажи мне, что черной магии не существует! И если хочешь умереть…

Как он драпанул… Но не далеко — на его и свою беду именно этот момент выбрал Стёпа, чтобы прийти на кладбище и догнать меня. Почти. Глухой удар, вопль, мат-перемат…

— Мар, это ты тут детей пугаешь на ночь глядя? — коллега появился на тропе, удерживая за шиворот извивающегося парня.

— Я? — я уже потушила Пламя, но на всякий случай спрятала руки за спину. — Делать мне больше нечего.

Но он уже оценил увиденное — выроненный и растоптанный стакан, трясущегося и нервно щелкающего «клыками» парнишку — и сделал свои выводы.

— Это же кладбище, — предупреждая подколы, я пожала плечами, — здесь может напугать любой звук. Знаешь, как у Пушкина в стихотворении «Вурдалак», — и страшным шепотом продекламировала отрывок: — Ваня стал, шагнуть не может. «Боже! — думает бедняк, — это, верно, кости гложет Красногубый вурдалак»!.. Что же? Вместо вурдалака (вы представьте Вани злость!), в темноте пред ним собака на могиле гложет кость…

— А где подходящая могила? — Стёпа ухмыльнулся.

— Пусти!.. — с визгом попытался извернуться «вампир».

Коллега разжал руки, парень отскочил на шаг и в дрожащем свете зеленого фонаря узрел знаменитую футболку с маньяком, татуировки и недвусмысленную усмешку. И, всхлипнув, обморочно закатил глаза.

— Лови его!..

— Измельчали вампиры, — резюмировал Стёпа, укладывая парня на тропу. — Куда его?

— С собой, — я хмуро изучила тощую долговязую фигуру. — Я же не зря сюда пришла. И не смогу одновременно отваживать посетителей и уничтожать монстра. И одного тут оставлять опасно — вдруг тварь с привязи сорвется… А ты мне можешь понадобиться.

— Какого монстра?

— Вредного, — я прислушивалась к ощущениям, но опасности не улавливала. Но я ее видела, а значит, она есть. — Некоторые виды нечисти, например «бабочки» или «мотыльки», крайне живучи и упрямо не хотят умирать. Их убиваешь, а они впадают в кому. Вернее, у них наступает то, что вы называете клинической смертью. Нет никаких признаков жизни, кажется, что они уже бредут по тоннелю к свету в конце, но — случайность, и жизнь возвращается. И тогда они быстро регенерируют и доставляют массу проблем.

А сейчас выплеск. И спящая под землей тварь глотнула силы и выползла. Интересно, и сколько здесь таких схронов?.. И какой идиот додумался устроить захоронение недобитка близ капища? Или она сама выбрала такое место, чтобы сил набраться?

— «Бабочки»? — повторил Стёпа и поднял брови. — «Мотыльки»?

— Стандартная классификация нечисти, — дабы не тащить «вампира» на себе, я заставила его, сонно-обморочного, встать. — Услышал и забыл.

— Ясно, — он кивнул. — Куда идем?

— За мной. То есть за «вампиром». Позади держись.

Ни «бабочкой», ни «мотыльком» увиденное не являлось. Имея дело с колдунами и ведьмами, я не шибко разбиралась в нечисти, особенно стародавней, и понятия не имела, кого тут «спрятали». Но наставница, не к ночи будь помянута, считала, что ведьма должна все знать, и я знала. Не всё, но… почти. И как убить — тоже. Дело за малым.

Центр кладбища не зря представлял собой четкий круг из старых елей. Хвойные всегда считались мощными оберегами против «летуче-насекомой» нечисти, и очнувшийся спящий за их пределы выбраться не смог. А еще его должна держать привязь. Но — выплеск, сила разливается, и в любой момент ее может оказаться достаточно, чтобы… Надеюсь, это последний проблемный предвестник на мою голову. Но, с другой стороны, хорошо, что есть хоть какое-то дело. В тупом ожидании я дурею.

— Стёп, стой здесь, — я уложила спящего «вампира» под елкой. — Ни шагу отсюда, пока не позову.

Мой спутник снова кивнул и с подозрением посмотрел на старые обелиски — три потрескавшиеся и поросшие мхом стелы, прислоненные друг к другу в извращенном подобии памятнику, видимо, кладбищу, установленные на горке из древних надгробий.