Дело в том, что когда папа навсегда покинул нас, я позвониламаме, уверенная, что ей об этом событии следует знать одной из первых. Мама,выслушав меня, произнесла фразу «мне ничего не надо» и скоренько со мнойпростилась. То, что мама ни в чем не нуждается, мне было известно доподлинно,она вышла замуж за нефтяного магната и о хлебе насущном могла не беспокоиться.

Дядя Витя о том разговоре знал, оттого его вопрос ипоказался мне странным.

Чего ж мне маму по пустякам беспокоить, если смерть моегородителя на нее не произвела никакого впечатления.

— Может тебе на некоторое время уехать к ней? —робко предложил дядя Витя. Я только плечами пожала.

— Она меня не приглашала.

— Она твоя мать и если ты попросишь ее…

— Да зачем мне это? Если честно, маму я помню плохо идаже не знаю, о чем бы могла с ней поговорить.

— Ситуация, — пожевав губами, заметил дядяВитя. — Тебе просто необходимо уехать. На время.

— Вы думаете, эта история с ограблением будет иметьпоследствия? — перепугалась я.

Прежде чем ответить, дядя Витя размышлял минут пятью Я уженачала томиться, поерзала, пошмыгала носом и открыла было рот, чтобы повторитьвопрос, но тут он наконец заговорил.

— Твой отец оставил деньги. Не мог не оставить.

— Ничего он мне не оставлял. Вы же знаете папу, онбоялся конфискации, а его девизом всегда была фраза «после нас хоть потоп».

— Что ты мне про отца рассказываешь? — обиделсяпапин друг. — А то я не знаю. Не мог он все потратить. Не мог. Я тутприкинул… — Дядя Витя смутился, опять пожевал губами, но продолжил:

— По самым скромным подсчетам у него должно быть никакне меньше четырехсот тысяч баксов.

— Сколько? — едва не поперхнулась я.

— Ты же слышала, — понизил голос дядя Витя. —Не хотел тебе говорить, но обстоятельства…

— Какие обстоятельства?

— Ограбление. Что если эти типы захватили тебя с однойцелью: получить выкуп, а ограбление инсценировали…

— Курам на смех, они же меня сами из машины выпихнули.А потом, кто за меня деньги заплатит? У Ритки их нет, у меня тем более. Разветолько вы… — Эта мысль не пришлась ему по душе, он непроизвольно поморщился.Стало ясно, если какому-то придурку в самом деле взбредет в голову похититьменя, на дядю Витю можно не рассчитывать. От этого стало грустно.

— Да-а… — сказал он, неизвестно что имея в виду. —Действительно чепуха получается. А вот по поводу Ритки… Откуда тебе знать, естьу нее деньги или нет?

— Так она живет на то, что за квартиры получает.

— Это ты так думаешь. А в действительности ей,возможно, очень хорошо известно, где деньги, и она лишь выжидает время. И этоттип, что околачивается у вас в доме, откуда он вообще взялся?

— Он Риткин любовник.

— Ясное дело, что не швейцар. Личность подозрительная,нигде не работает, а ездит на хорошей тачке, в казино ночи напролет. торчит.Откуда деньги? Ты мне вместо дочери… — Теперь я в это не очень-товерила. — И мне больно видеть, как тебя грабят. Я бы на твоем месте кРитке пригляделся, а еще лучше выставил ее из дома. Раз отец ей ничего неоставил, так и ты не обязана…

— Дядя Витя, дайте пятьсот долларов, — вздохнулая, решив, что разговор ушел слишком далеко от той темы, которую я собираласьразвить, заглянув сюда. — У меня сумку свистнули, а я обещала долгвернуть.

Он посмотрел на меня, вздохнул, но деньги дал. Я скоренькопростилась и направилась к двери.

— Подумай о моих словах, — напутствовал он, менявслед.

«Хорошенькое дело, — злилась я, направляясьдомой. — Выгнать Ритку… Куда она пойдет? У нее родня то ли в Нижнекамске,то ли в Красноярске. Что ей там делать? Слово „работа“ вызывает у Ритки нервныйшок, а нервы у нее и так слабые… — Тут мысли мои скакнули в другуюсторону. — А не худо бы получить наследство в четыреста тысяч, нам бы сРиткой за глаза хватило». Я принялась мечтать, как славно бы мы зажили, имейэти деньги, но с мечтами пришлось расстаться: только с моей невезучестью ирассчитывать на наследство. Да и в то, что папа якобы что-то оставил, я неочень-то верила, не такой папа человек. А уж если бы оставил, я бы об этомзнала, потому что только со мной папа говорил по душам, когда у него возникалак тому охота.

Не в обиду будет сказано родителю, покойный был страшнымэгоистом и вряд ли всерьез беспокоился о том, что станет со мной после егосмерти. Однако, мысль о наследстве была приятной, а вдруг повезет и оно ни стого ни с сего свалится на голову? Надо бы потолковать об этом с Риткой… В этотмомент я как раз вошла в родной подъезд и услышала голос мачехи, орала она так,что стены дрожали.

Надо сказать, орать Ритка умела и вкладывала в это занятиевсю душу. Судя по голосу, скандалили уже давно, потому что Ритка вот-вот должнабыла сорваться на визг. Я постояла на первом этаже, прикидывая, идти домой илиподождать минут пятнадцать на улице. За это время она точно выдохнется.

Скандалили Ритка с Севкой не реже пяти раз в неделю иповодом для того могло послужить самое незначительное событие. Подозреваю, чтоРитке нравился сам процесс. С папой она тоже пыталась скандалить, но этот номерне проходил, папа тихо смывался и в отместку не возвращался дольше обычного.Однажды он даже пригрозил, что и вовсе не вернется, и Ритка только ворчала, аворчание это вам не скандал и удовольствия она не получала, так что теперьотрывалась на полную катушку. Севка, в отличие от папы, в скандалах участвовалохотно и пару раз у них доходило до драки.

Не успела я решить, что мне делать, выметаться на улицу илиждать здесь, как хлопнула дверь нашей квартиры и Севка скатился по лестнице,вопя во все горло:

— Идиотка, истеричка припадочная. — Притормозилвозле меня и заявил:

— Она совсем с ума сошла.

— Оба хороши, — дипломатично ответила я, и неспеша стала подниматься по лестнице, Севка в досаде плюнул и покатил дальше, ая вошла в квартиру и, заглянув в кухню, убедилась, что Ритка со свирепым видомпьет валерьянку.

— Скотина, — с чувством заметила она, гневносверкая глазами, валерьянка пока не действовала.

— Брось его, — внесла я разумное предложение.

— Тебе надо срочно выйти замуж, — обрадовала меняРитка, — так больше продолжаться не может.

Наверное, соображала я в тот день не очень да и мачеханервничала, в общем, потребовалось уточнение: