— Простите, — робко начала я, — этоограбление?

Вопрос мой адресовался здоровенному парню в маске, которыйэнергично размахивал железкой, подозрительно напоминающей пистолет. Видно было,что парень здорово нервничает. Он орал «Всем на пол», и этим криком вывел меняиз глубокой задумчивости, в которой я пребывала с утра. Спросила я скорее попривычке (я люблю задавать вопросы, потому что от природы любопытна), а еще извполне понятного желания быть в курсе происходящего. Потому что если этоограбление, я в общем-то ничего против не имею: в кошельке у меня 100 руб. 55коп. и я согласна пожертвовать ими, лишь бы парни не волновались из украшенийна мне кожаный браслет, между прочим дорогой и мне он нравится, лишаться его яне планировала, но вряд ли парни позарятся на такую грумзу. В общем, если этоограбление, мое дело тихо-мирно сидеть в уголке, то есть теперь лежать на полу,дождаться, когда грабители смоются и продолжить размышления о жизни, которая,кстати, в последнее время не очень-то радовала. Если же парни, не приведиГосподи, террористы, тогда придется настраивать себя на испытания, а мне это,по понятным причинам, не хотелось, испытания я не очень жалую, а сейчас они ивовсе не кстати.

Короче, задавая этот вопрос мягко, вежливо, со свойственноймне интеллигентностью, я хотела только определиться.

— Заткнись, — рявкнул здоровяк, схватил меня зашиворот и толкнул на пол, где я и распласталась, прошипев «придурок», правдапрошипев еле слышно, осмотрительно понизив голос и отвернувшись.

Террористы", — с тоской подумала я, потому чтоничего хорошего от жизни не ждала. И даже не испытывала особого удивления, вочередной раз умудрившись попасть в историю. Для меня это дело обычное:бутерброд всегда падает маслом вниз, автобус ускользает из-под носа, вылетсамолета задерживается, паспорт теряется, каблуки ломаются, а жулики в толпебезошибочно находят меня, чтобы свистнуть кошелек из сумки.

Другая бы на моем месте загрустила, решив, что этопожизненный крест, но я была оптимисткой и верила, что однажды мне повезетпо-крупному, иначе выходит, что в мире нет справедливости, а с этим ясогласиться никак не могла.

В общем, я лежала на полу, томно вздыхала и поторапливалапровидение, мол, хватит испытаний, пора переходить к тотальному везению, я,конечно, не против еще немного потерпеть, но террористы это, пожалуй, слишком.

Чтобы отвлечь себя от этих мыслей (с провидением шутить нестоило), я принялась вспоминать события этого дня, пытаясь определить, являетсяли он чем-то особенным или ничего, день как день, и закончится вполне мирно. Нехотелось бы думать, что день этот последний, хотя парни в масках свирепствоваливовсю, то есть орали и грозили всех перестрелять. «Ничего, ничего, —утешала я себя, — все как-нибудь образуется».

Утром у меня перегорел электрический чайник, дело обычное,потом я поехала к Светке, приткнула машину возле подъезда на пригорке, забывпоставить ее на ручник, а она возьми да и покатись, передним колесом влетев вканализационный колодец, люк которого был открыт. Это событие я восприняла какдолжное, такое и раньше случалось. После того, как машину удалось вытолкатьусилиями пришедших мне на помощь граждан мужского пола, выяснилось, что еепридется отправлять в ремонт было обидно и совершенно непонятно: с какой стати?Слово «подвеска» вызывало у меня стойкие ассоциации с «Тремя мушкетерами» ипотому воспринималось несусветной глупостью, но толстый дядька, которыйталдычил мне про подвеску, сумел запугать меня и я отправилась на станциютехнического обслуживания, где машины лишилась, то есть мне сказали, чтозабрать ее я смогу только через два дня. К машине я привыкла и почувствоваласебя сиротой, оттого ничего хорошего от жизни не ждала и правильно, междупрочим.

Я вспомнила о Светке, которой должна была пятьсот баксов инамеревалась сегодня их вернуть, поехала к ней на троллейбусе, потому что кромебаксов у меня был только проездной, который я два дня назад нашла возлеподъезда. Я обошла соседей, выясняя не потерял ли его кто-нибудь из них, и вконце концов оставила было у себя, решив, что с этой находки начнется новая эрав моей жизни — эра повального везения. Ничуть не бывало. Панически бояськошельков, я спрятала доллары во внутренний кармашек сумки, откуда они исчезли,потому что какой-то гад, воспользовавшись толчеей в троллейбусе, просторазрезал сумку. Обнаружила я это у Светки, когда попыталась достатьденьги, — рука моя свободно проникла в новообразовавшееся отверстие и яубедилась, что денежки тю-тю. Светка вздохнула и сказала с печалью:

— Не переживай. — Подумала и добавила:

— Когда-нибудь это кончится.

— Надеюсь, — пожала я плечами.

— Давай чай пить, — ласково предложилаподруга, — а с деньгами не торопись.

Я ничего не планировала покупать, какая разница, где онилежат, у тебя или у меня…

— Спасибо, — вздохнула я и подумала, что если быне послушала толстого дядьку и не поехала в сервис… или хотя бы для началазаскочила к Светке и вернула деньги… Все-таки интересно: это судьба или во всемвиновата я?

Лишившись и машины, и денег, я решила, что для одного дняэто слишком. Я взяла в долг у Светки сто рублей и отправилась домой, вызвавтакси. Но едва мы отъехали от Светкиного подъезда, как у «Волги» спустилосначала одно колесо, которое водитель быстро заменил, а потом и второе,заменить которое вот так сразу возможным не представлялось. Водитель материлсясквозь зубы, а я даже не удивилась и побрела к троллейбусной остановке, надо жебыло как-то выбираться из этого района.

Троллейбус был почти пуст, а сумка уже разрезана и яблагополучно добралась до дома. То, что за время пути дважды отключалиэлектроэнергию, я в расчет не беру, это пустяк, да и отключали-то всего минутна двадцать, меня такими пустяками не проймешь.

Приехав домой, я вспомнила, что забыла ключи на тумбочке.Само собой на звонки никто не реагировал, выходит, и Ритка и ее возлюбленныйкуда-то смылись (хотя Ритка в это время всегда дома, но на то оно и невезение).Вспомнив, что у меня есть 100 руб. и 55 коп., я зашла в кафе на соседней улицес намерением выпить чаю и скоротать время до появления Ритки.