Я обернулась и увидела, что он бежит навстречу. Должно бытьмне полагался утешительный приз: поцелуй на ночь. Но не тут-то было. Когда доподъезда оставалась пара шагов, Стас вдруг поскользнулся, не удержался на ногахи со всего маху хлопнулся на асфальт.

— Ой, блин, — сказал он весьма эмоционально, разомперестав быть похожим на романтического героя, а я злорадно засмеялась ипоторопилась смыться. Ничего хорошего в том, что человек сидит в луже, я невидела, но с моей точки зрения он это заслужил.

Ритка в кухне гладила белье, услышав, как хлопнула входнаядверь, она выглянула с радостной улыбкой, но тут же физиономия ее приобреланесчастное выражение.

— Почему ты похожа на мокрую курицу?

— Потому что на улице дождь.

— А этот тип, он же был на машине?

— Точно.

— Только не говори, что вы поссорились, —простонала она.

— Мы поссорились, — оптимистично сообщила я.

— Если ты не выйдешь замуж в ближайшие два месяца, мыпогибнем с голоду, — крикнула она мне вслед, а я, нимало не печалясь поэтому поводу, постояла под горячим душем и завалилась спать.

Как ни неприятно это констатировать, снился мне Стас, причемво сне он мне нравился и это лишь усугубило мои душевные муки, когда япроснулась. Муки были объяснимы: за окном темнота, будильник показывает 2 ч. 05мин., так что еще часов семь я могла бы спать, но рядом стояла Ритка и трясламеня за плечо.

— Просыпайся.

— Зачем? — отмахнулась я.

— Он спятил, — лаконично сообщила она. — Меняэто пугает, так что просыпайся.

— Кто спятил? — равнодушно поинтересовалась я.

— Севка. Посмотри, что выделывает.

— Рита, ты сама с ума сошла. На что мне твой Севка?

— Нет, ты посмотри. Он же форменный псих. Я не хочуоставаться один на один с сумасшедшим.

Стало ясно: Ритка не отстанет, поэтому я поднялась, накинулахалат и вслед за мачехой вышла из комнаты. Как только мы оказались в коридоре,она сделала мне знак молчать и мы босиком, не производя практически никакогошума, направились в сторону папиного кабинета.

Признаться, мысль о том, что Севка забрался в кабинетпокойного родителя, поначалу меня здорово возмутила. По негласному соглашениюмы с Риткой старались туда не заходить, а уж тем более ничего не трогать. В тередкие моменты, когда папа возникал в нашей жизни, он предпочитал свой кабинетостальным комнатам нашей огромной и, следует признать, довольно неудобнойквартиры, так что если дух папы все еще присутствует среди живых, то навернякав кабинете.

Следовательно, кабинет надлежит оставить в покое, потому чтовмешательство в свою жизнь папа никогда не приветствовал. Но увиденное вызвалоу меня легкий шок, так что о праведном негодовании я мгновенно забыла. Севка вполосатой пижаме полз на коленях вдоль стены, светя себе фонариком, которыйдержал в зубах. Дверь была чуть-чуть приоткрыта (видимо ее открыла Ритка,обнаружила в кабинете Севку и пошла за мной) и в этой щели Севка то являлсянам, то вновь исчезал. Мы переглянулись, Ритка кивнула, точно с чем-тосоглашаясь, и направилась к телефону, который стоял на тумбочке в прихожей.

— Ты чего? — подходя к ней, шепнула я.

— Вызываю «неотложку».

— Думаешь, он действительно спятил?

— Чего думать, ты же видела.

— А разговаривать с ним ты не пробовала?

— Да я до смерти перепугалась. Пошла в туалет и вдругвижу свечение из папиного кабинета. Можешь себе представить мое состояния?Конечно, папа при жизни визитами нас не баловал, но вдруг соскучился?Натурально, нервы как струна и я готовлюсь упасть в обморок, хотела заорать сперепугу, но, в конце концов, кабинет папин и он имеет право… Ты как считаешь?Тогда, я вернулась в спальню, чтобы разбудить Севку, он мужчина и должен знать,как вести себя в таких случаях, а Севки нет. И его постель холодная. Форменноесвинство: единственный раз, когда я в нем остро нуждалась, его и то под рукойне оказалось. Я пошла его искать, где-то он должен был быть… везде темно, еслине считать кабинета, выходит, он из дома сбежал. Я позвонила на сотовый, но онбыл выключен. Я просто голову потеряла от отчаяния и тут открывается дверь иэтот чокнутый выглядывает из кабинета. Высунул голову и прислушивается. А глазасовершенно безумные. Меня чуть кондратий не хватил. Севка вернулся в кабинет, ая заглянула и вижу, как он с фонарем ползает. Вот что я тебе скажу, Маня, мужчинадолжен работать, и не только потому, что обязан содержать семью, мужчинамнеобходимо чем-то себя занять, иначе у них съезжает крыша. Они не в состоянииподолгу посвящать себя прекрасному: своей внешности, волосам, ногтям, их мозгустает от журналов и телевизора, они становятся психами и ты сама можешь в этомубедиться.

Я не возражала, если б Севка покинул наш дом на каретескорой помощи, но кое-что в его поведении меня насторожило. К примеру, тотфакт, что для сумасшествия Севка выбрал папин кабинет. Хотя, какая психуразница, где сходить с ума?

— Подожди, — перехватила я Риткину руку ивернулась к кабинету. Она без особой охоты присоединилась ко мне, мы заглянулив щель и смогли убедиться, что Севка больше не ползает, он выдвигает ящикипапиного стола и копошится в них.

Что-то упало, Севка вздрогнул, мы отпрянули от двери, боясь,что он заметит нас, а он пробормотал «черт», только вышло невнятно, потому чтотонкий как карандаш фонарик он по-прежнему держал во рту.

— Я не могу этого видеть, — хватаясь за сердце,пискнула Ритка и тут же выдвинула свежую идею. — А может он лунатик?

— Лунатики ходят по карнизам, а этот шарит в папиномстоле, — вздохнула я и повела Ритку в свою комнату. — Помнишь, послесообщения о папиной смерти у нас тут кто-то все вверх дном перевернул? —спросила я мачеху, устраиваясь на кровати.

— Конечно, помню. Только…

— Мы считали, это папа. — Ритка торопливоперекрестилась и полезла ко мне под одеяло. Думаю, это вовсе не папа. —вздохнула я.

— Почему ты не дала мне позвонить? — захныкалаона. — А вдруг он буйный? Я не имею права рисковать собой. Я еще невыполнила свой долг перед природой.

— Какой долг? — удивилась я и в досаде махнуларукой. — Не перебивай меня.

Значит так, думаю Севка никакой не сумасшедший и не лунатик.Кстати, когда ты с ним познакомилась?