— Твой отец сумасшедший, — повторил дядя Витя,покидая меня. Но я с ним не согласилась. На самом деле, папа гений. Если учестьего боязнь конфискации, он поступил очень мудро. Посылал деньги на мое имя довостребования, зная, что мне и в голову не придет идти на почту. Пролежав тамопределенный срок, деньги возвращались на Главпочтамт. Папа их получал, вновьпосылал и был уверен, что его денежки в безопасности… от милиции. Неизвестно,кто из нас прав, я или дядя Витя, но быть дочерью гения гораздо приятнее, чемдочерью сумасшедшего.

Я тут же позвонила Стасу.

— Ты где? — сердито спросил он.

— Здесь, то есть дома. — От избытка волнения яотключила мобильный чтоб никто не мешал. Стас не мог до меня дозвониться, вот излился.

— Где дома?

— У себя дома.

— Что ты там делаешь?

— Это даже странно, — возмутилась я, но в честьудачного дня решила не обращать внимания на чужие колкости. — Я получиланаследство. Я и Рита. По двести тысяч. Представляешь?

— Откуда оно взялось? — без всякого энтузиазмапоинтересовался Стас.

— Долго объяснять. Скажи, ты рад?

— Нисколько. Чему мне радоваться?

— Как чему? — обиделась я. — У меня полноденег и тебе не придется платить выкуп за Ритку, у нас свои деньги есть.

— Вот-вот, помнится, ты мечтала выйти замуж за богатогочеловека. И что теперь?

— Ничего.

— И этому я должен радоваться?

— Ты псих. Мне ни с того ни с сего достаются большиеденьги и вместо того, чтобы…

— Ты выйдешь за меня замуж? — перебил он.

— Выйду.

— Тогда я рад, — не очень уверенно заявил он, нотут в дверь нашей квартиры позвонили и мне пришлось спешно закончить разговор.

Памятуя о том, что в доме ценности, я выполнила папин наказ,не снимая цепочки, заглянула в «глазок» и увидела Ритку. Признаться, ее появлениеменя удивило, ну и обрадовало, конечно. Я распахнула дверь, бросилась ей вобъятия и лишь после этого обратила внимание вот на что: рядом с Риткой стоялСеврюгин, сияя тульским самоваром. Можно предположить, что он явился завыкупом, но выражение лица в этом случае ему надо было срочно менять. НаРиткиной шее откуда-то взялось ожерелье с бриллиантами, в сочетании с сарафаномоно было так же уместно, как сияние на лице Севрюгина. Не успела я поведать отом, что убийца разоблачен и Ритке нечего опасаться, как она заявила:

— Маня, я выхожу замуж. Конечно, моя скорбь по нашемупапе все еще сильна, но мой долг перед ним и перед тобой…

— За кого? — насторожилась я.

— Что?

— За кого выходишь?

— За Геннадия Петровича, естественно. Он папин друг ивообще нас многое объединяет… Гена, не стой в дверях, — шикнула она и Генабочком просочился в холл.

— А где Боня? Богдан Семенович? — спросила я.

— Я его уволила, — отмахнулась Ритка. —Страшный зануда. Если Гене необходим адвокат, за свои деньги найдем что-нибудьполучше. Жить мы будем здесь, у Геннадия Петровича нет квартиры в городе, затоимеется прекрасный загородный дом, он тебе понравится. Но жить там постоянно…Ты же знаешь мои отношения с сельской местностью. Мы займем нашу прежнююспальную. Главное, ты будешь под присмотром.

— Ага, — счастливо кивнула я, схватила Ритку заруку, увлекая ее в ближайшую комнату. — Ты с ума сошла, — зашипела я,прикрывая дверь.

— Он хороший человек. Своеобразный, но хороший. И денегу него…

— Ритка, папа оставил наследство и я его нашла. ГониСеврюгина в шею, у тебя есть двести тысяч баксов.

Она хлопнула ресницами, потом улыбнулась и заявила:

— Я тебя люблю. Ты совершенно чокнутая. Как твой отец.Найти деньги и отдать мне половину. Ведь двести тысяч это половина всей суммы?

— Конечно. Гони Севрюгина.

— Знаешь что, совершенно ни к чему сообщать ему онаследстве. Не надо путать личное с общественным, мои деньги — это мои деньги,а его — наши. Не смотри так. Я хочу замуж. Очень тяжело без мужского плеча, аон милый. Его оставила мать в трехлетнем возрасте, он нуждается в опеке,внимании. К тому же он, по-моему, в розыске, вряд ли мы будем видеться особенночасто. Представь, как мы с тобой заживем…

На этом в моем рассказе можно было бы поставить точку,однако в конце лета произошло еще одно событие. Мы с Риткой собирались пройтисьпо магазинам и я поехала к ней. Стас вызвался сопровождать меня Поднимаясь полестнице, я обратила внимание на наш почтовый ящик, там что-то лежало. Яоткрыла его и обнаружила открытку. Ни обратного адреса, ни записки, простооткрытка, адресованная мне. Вертя ее в руках, я и вошла в квартиру. Севрюгин,по обыкновению, околачивался в кухне, он прибавил в весе и выглядел совершенносчастливым. Ритка торопливо одевалась, но, заметив в моих руках открытку,поинтересовалась:

— Это что?

— Пришло по почте, — пожала я плечами.

— Отправлено из Сиднея две недели назад, — добавилСтас, успев как следует ее изучить.

— Тут же ничего нет, — повертев открытку,удивилась Ритка.

«Как посмотреть», — решила я, а вслух сказала:

— Поль Гоген. — И в самом деле открыткапредставляла собой репродукцию его картины.

— Поль Гоген? — нахмурилась Ритка. — Это нетот придурок, что сбежал на Таити, бросив жену без гроша за душой?

— Что-то припоминаю, — с умным видом кивнул Стас.

— Да? — рассвирепела Ритка и обратила гневный взорна меня. — На всякий случай: если твой папа надумает вернуться, я снетерпением жду его и его гроб в гараже у Стаса тоже ждет.

Конечно, Ритка вскоре утихла, а я порадовалась: может там,на экзотических островах, папа наконец-то обрел счастье и мысли о конфискацииего больше не беспокоят.