Настороженное выражение его лица сменилось сочувственным.

– Понимаю, и ты имела полное право рассчитывать на мое участие. Просто я не подумал об этом.

– Что ж, брак в новинку нам обоим.

– Да, ты права, и нам следует почаще вспоминать об этом. – Он поднялся, и ноздри ей защекотал аромат чистого тела и свежей рубашки, так что захотелось прижаться к нему и зарыться лицом в складки его одежды. – Я не могу увезти тебя из Англии прямо сейчас, но, быть может, и в Лондоне найдется какое-нибудь место, куда ты хотела бы отправиться?

– Воксхолл-Гарденз! – выпалила не задумываясь Джейн.

Эдмунд вскинул брови в напускной суровости:

– М-да, мадам, страшно представить, как бы вы повели себя в парке, где полно пьянчуг и другого сброда! Полагаю, нам всем нужно вознести хвалу Господу за то, что твоя страсть к приключениям была удовлетворена азартными играми и не дошла до мелкого воровства.

– Ты мне льстишь, – натянуто улыбнулась Джейн.

– К сожалению, Воксхолл-Гарденз осенью и зимой закрыт. Мы можем поехать туда весной. – Он замолк, сосредоточенно расставляя предметы на рабочем столе. – Может, есть еще какие-то места?

– Вчера ты предлагал Бонд-стрит. Почему бы нам не отправиться туда? – немного подумав, сказала Джейн.

– Превосходная идея! – улыбнулся Эдмунд.

– Но это вовсе не обязательно! – поправилась она быстро, почувствовав иронию в его словах. – Я знаю, что джентльмены обыкновенно не расположены ездить на Бонд-стрит… разве что поздно вечером, ради общества дам… легкого поведения.

– Неужели ты полагаешь, что у меня есть в этом необходимость?

– Нет, конечно нет! – Джейн непроизвольно притопнула ножкой в изящной туфельке по покрытому ковром полу. – Но если ты не в настроении, я могу поехать одна.

– Поскольку я сам предложил тебе поездку на Бонд-стрит, то, разумеется, намерен и сопровождать. Светской даме не подобает появляться на людях без спутника, особенно столь блистательной.

Обогнув стол, Эдмунд подошел к жене вплотную, взял ее руку и поднес к губам, запечатлев на маленькой ладошке поцелуй, своей легкостью и невесомостью сравнимый разве что со взмахом крылышек мотылька.

Сердце Джейн судорожно забилось.

Ощущение его прикосновений будоражило, медовая сладость слов вызывала в ней неизъяснимый трепет. В такой незначительный на первый взгляд комплимент он вложил больше чувства, чем во все ночи, проведенные под пологом супружеского ложа за последние несколько недель.

Она поспешила высвободить руку и, собрав все свои душевные силы, равнодушно произнесла:

– Не будь смешным.

Необходимо убедить Эдмунда в том, что она не нуждается в утешении. Если она будет тверда как скала, то, возможно, однажды заслужит его благосклонность, и этого с нее довольно.

– Пойду надену шляпку!

Джейн стрелой вылетела из кабинета, прежде чем с ее губ могла слететь какая-нибудь глупость, способная испортить этот момент.

– Сейчас подадут экипаж, – сказал Эдмунд, когда она спустилась в холл в коричневой шляпке с маленьким козырьком.

Джейн заметила, что за время ее отсутствия муж успел, и весьма осмотрительно, заменить запачканный чернилами мятый шейный платок свежим.

На поездку в экипаже она не рассчитывала.

– А не желаешь ли пройтись пешком?

– В ноябре? Ты продрогнешь через пять минут. В таком наряде немудрено озябнуть даже в доме. – Его пальцы мягко погладили меховой отворот ее накидки. – Для конца ноября это слишком легкий костюм: и рукам будет холодно, а с волосами, забранными под шляпу, замерзнет еще и шея.

– Это не шляпа, а дамская шляпка! Она должна украшать, а не согревать. Комфорт не имеет ровным счетом ничего общего с модой.

Эдмунд нахмурился.

– Разве нельзя сочетать одно с другим?

По коже пробежала легкая дрожь, но причиной был вовсе не холод, а удивление: оказывается, муж неравнодушен к ее благополучию.

– Интересная мысль. Тебе следует поделиться ею с модистками.

Пока Джейн закутывалась в накидку, Эдмунд поинтересовался:

– Должно быть, тебе нужны какие-то аксессуары к новому гардеробу? Мы могли бы зайти к шляпнице или куда-то еще…

– Зачем? Мне ничего не нужно.

Он бросил на нее взгляд, полный сомнения.

– Но ведь женщинам всегда хочется чего-то нового.

Джейн ответила ему таким же скептическим взглядом, что он вопросительно склонил голову:

– Разве нет?

– У меня есть все необходимое: ведь незадолго до свадьбы ты заказал.

– Ну, можно заказать что-то еще… – начал было Эдмунд, но, заметив выражение ее лица, тут же замахал руками: – Хорошо-хорошо, это не мое дело. Давай просто поедем на Бонд-стрит, а там уже посмотрим: вдруг что-нибудь и понравится.

Эдмунд приказал вознице трогать, и они двинулись в путь. Вместо того чтобы занять место напротив, он устроился на бархатной подушке сиденья рядом с ней. И Джейн вздрогнула, когда рукав его сюртука коснулся груди.

– Прости, я должен был сначала спросить у тебя позволения сесть рядом, – извинился он тотчас, поняв свою оплошность. – Надеюсь, не слишком тебя стесню, если буду сидеть здесь?

Ею овладело едва ли не бешенство от этой его безупречной вежливости, но огромным усилием воли она заставила себя безучастно произнести:

– Как тебе угодно.

– Полагаю, так нам будет удобнее беседовать.

Джейн не осмелилась возражать. Когда Эдмунд находился так близко, она трепетала от волнения, едва ли не теряя дар речи. Она слышала легкое постукивание его сапога по дну экипажа и видела на обивке тень его профиля. Ощущая тепло его тела, всем своим естеством она стремилась податься к нему навстречу, но разум подсказывал, что это невозможно.

– Что это ты задумал? – поинтересовалась Джейн, вложив в свои слова максимум небрежности.

– Ничего, просто хочу убедиться, что тебе не скучно. Ведь ты хорошо проводишь время?

– Эдмунд, это не твоя забота.

Ее резкость, должно быть, сильно его удивила, и, отстранившись, он внимательно посмотрел на нее.

– Весьма любезно с твоей стороны предложить мне прогулку по Бонд-стрит. Прости, что порой бываю вспыльчива, но это не имеет к тебе никакого отношения. И уж конечно, ничего с этим не поделаешь. А если тебе угодно продолжать расспросы о том, как я провожу время, то я наверняка опять потеряю самообладание.

С секунду обдумав услышанное, Эдмунд заключил:

– Что ж, в таком случае осмелюсь надеяться, что ты дашь мне знать, если заскучаешь.

– Непременно.