Рита толкнула задом дверь. Прислушалась. В ванной текла вода. Ага, значит, папа уже встал! Мысль спрятать бегемота в ванную, чтобы он там плавал и нырял, отпала сама собой. Чердак? Нет, до чердака далеко, и там голуби. И вообще чердак после истории с котом, которого она туда протащила, закрыт на замок.

В подвал? Нет! Страшно! Там повсюду паутина и на полках поблескивают банки с вареньем. В каждой банке в пыли протерто небольшое окошечко. Это Петя выясняет, что внутри, прежде чем свистнуть банку к себе в комнату. Когда мама намекает, что съедать банку варенья за ночь – это слишком, Петя возражает, что все равно варенье было тухлое и он ел его через силу.

А еще – Рита знает это точно! – в подвале живут скелеты. Несколько раз Петя подзывал к себе Риту, брал палку и спускался в подвал. Из подвала доносились вопли, скрежет, вой и кошмарные звуки, которые не способно издать ни одно живое существо. Вцепившись в ручку двери, Рита дрожала, зная, что там ее отважный брат сражается со скелетами. Через некоторое время снизу раздавался стон, кто-то скреб слабеющей рукой дверь и выползал Петя:

– Ты слышала?

Рита торопливо кивала.

– Я победил их! Но меня укусили… Если, когда я очнусь, я спрошу: «Девочка, как тебя зовут?» – значит, я стал зомби. Тогда быстро убегай! Поняла? – хрипел Петя и терял сознание.

Рита, дрожа еще больше, теребила брата за руку. И боялась, боялась, боялась. Примерно через минуту Петя начинал слабо стонать, открывал глаза и, уставившись на Риту, спрашивал скрипучим голосом:

– Девочка! Кто ты? Как тебя зовут? У тебя свежая кровь?

Рита страшно визжала и бросалась наутек.

Нет, в подвал тоже нельзя. Рита стояла на кухне и, прижав к груди бегемота, слушала удары своего сердца. Куда же? Куда?! Внезапно она вспомнила о самом большом шкафу в мире. Вот куда можно спрятать что угодно! Пыхтя, Рита торопливо втащила бегемота по лестнице и, озираясь, чтобы никого не разбудить, нырнула в шкаф. В шкафу было страшно, как в подвале. Рита пошла вначале немножко вправо, потом немножко вперед, затем опять немножко вправо. Натыкалась на зеркала, перешагивала через коробки и трехколесные велосипеды.

Внезапно она увидела здоровенный картонный ящик, в котором мама в плотных пакетах с подписанными именами хранила зимнюю одежду. Рита сунула бегемота между пакетами и погладила его. Бегемот вначале хотел выпрыгнуть, но передумал, повертелся на месте и улегся.

– Ты хочешь есть? – спросила Рита.

Бегемот многозначительно промолчал, но после издал какой-то звук, из которого следовало, что перекусить он не прочь. Велев ему сидеть тихо, Рита спустилась на кухню. Папа уже был у компьютера. Оглянувшись, он увидел, что Рита тащит наверх что-то спрятанное под майкой.

– Что ты несешь? – спросил папа.

Рита испуганно остановилась. Из-под майки, едва не отдавив ей ноги, выкатился кочан капусты.

– Ну? И кому это? – удивился папа.

– А ты никому не сказес? – быстро спросила Рита.

– Нет, – пообещал папа.

– Честно?

– Честно.

– Бегемота колмить! – выпалила Рита.

Папа расслабился. После Алениного дракона, который пил воду из тазика, бегемоты его не страшили.

– А-а! Ну корми! – кивнул он и отвернулся к монитору.

Рита бегала туда-сюда довольно долго. Бегемот ей попался капризный. Капусту он не ел. Морковь не ел. От супа отказывался.

– Погоди! Ты хоть старое приноси назад! – крикнул папа, сообразивший, что вскоре вся кухня переселится на второй этаж.

Рита притащила назад капусту, морковь и кастрюлю с супом. Пока она их возвращала, папа сделал ей бутерброд со шпротами. Отъев его до половины, Рита поднялась с ним наверх и спустилась чем-то до крайности пораженная, с круглыми глазами.

– Еще! – потребовала она.

Папа сделал ей еще бутерброд. Рита опять исчезла и вернулась с пустыми руками.

– Еще!

После третьего бутерброда шпроты закончились, и папа, начавший постепенно задумываться о причинах такого повышенного аппетита, собрался уже подняться, чтобы все же посмотреть на бегемота, но тут по ступенькам забухали ноги. Это спускался Саша. В руке у него был огромный гвоздь, которым он ковырял в ухе.

– Что ты делаешь?! В ухе барабанная перепонка! – забеспокоился папа.

– А?

– Ты что, ее проколол уже? Не слышишь ничего?

– Да нет, слышу. Там пластилин, – объяснил Саша.

– А пластилин откуда?

– Мы родину вчера в классе лепили.

– Прямо в ухе? – усомнился папа. – А встал ты так рано зачем?

– Стих учить! У нас утренник! Если я не выучу, меня убьют! – сказал Саша.

В одних трусах он уселся на стул и, качаясь взад и вперед с полузакрытыми глазами, стал с ненавистью бубнить:

– Так стихи не читают! – сказал папа. – Ты когда это говоришь, смотри на какую-нибудь девочку! На самую красивую! Или на нескольких.

Саша мучительно задумался. Потом сказал:

– Нельзя смотреть.

– Почему?

– Двинуть захочется. Они все кривляются, – вздохнул Саша и опять забубнил про подснежник.

Вслед за Сашей спустилась Алена и стала требовать деньги в школу. Получив деньги, Алена потребовала у папы включить Интернет и стала скачивать сочинение «Мое личное понимание счастья». Когда папа увидел тему сочинения, он мгновенно забыл о бегемоте:

– Дочь писателя! Ауу-у-у-у! Твое счастье! Твое! Ты сама написать не можешь?

– Да им слова какие-то нужны, – начала оправдываться Алена.

– Какие слова?

– Ну там какие-то! Типа «На первой картине в глаза бросаются глаза». Или «Какой смысл вкладывает писатель в то, что в комнате у героя висят шторы?». А сочинение надо по плану!