И она показала папе тетрадь.

ПЛАН СОЧИНЕНИЯ О ЛИЧНОМ СЧАСТЬЕ

1. Философское и культурологическое определение счастья.

2. Изменение представлений о счастье в ходе эволюции человечества.

3. Соотношение счастья общечеловеческого с личным. Конфликты и компромиссы.

4. Почему я хочу стать именно (предполагаемая профессия), какую пользу обществу я этим принесу и как изменится от этого жизнь человечества в целом.

– Ну? И кем ты хочешь стать? – спросил папа, вспоминая Петины муки.

– Я? Хомяков буду разводить, – сказала Алена.

– Ясно. Значит, повсюду будут бродить хомяки… Что ж, тоже вариант! – одобрил папа и посмотрел на часы. Было чуть больше семи.

– Знаешь что, давай я напишу сочинение, а ты его перепишешь? Идет? – предложил он Алене.

– Это нечестно, – отозвалась Алена.

– А из Интернета сдувать честно?

– Из Интернета все сдувают. Ну ладно… если хочешь – пиши! – уступила она.

Папа Гаврилов написал от имени Алены сочинение про счастье с плавным поворотом темы на хомяков, а она, торопясь, переписала его в тетрадь своим почерком. Пока Алена переписывала, мама увезла Костю и Риту в сад, и о бегемоте папа больше не вспоминал. Около двенадцати, устав работать, он вышел на крыльцо. Художник Федор, сидя на корточках, задумчиво разглядывал что-то на земле. Потом поднялся, прошелся до ворот, вернулся и опять стал разглядывать.

Папа подошел к Федору, чтобы узнать, на что он смотрит. В земле у грецкого ореха отпечатались глубокие следы.

– Кошка какая-то прошла! – сказал папа.

– Угу, – сразу отозвался Федор. – Кошечка!

– Или кот, – сказал папа. – Все-таки след широкий!

– Или котик! – еще охотнее согласился Федор и, потрогав след пальцем, внимательно поглядел на папу. Папа, в свою очередь, с интересом рассматривал усы Федора. Правый ус торчал, а левый свисал.

– А где-то в мире сейчас стучат часы истории! – продолжая гипнотизировать папу, строго сказал художник. – На одной стороне шарика грохочут железные колеса цивилизации! На другой стороне временами еще попадаются дикари. Биржи трещат по швам. Целые состояния обращаются в прах. А мы тут сидим на корточках, один бородатый и один усатый, и глядим на след. А по нам ползают муравьи.

Папа Гаврилов сдул с рукава муравья и согласился с ним.

– А еще где-то по лесам и полям бродят хищники! В том числе альбиносы! И тоже оставляют на земле свои следы! – с нажимом продолжал Федор.

– Да, – мирно признал папа Гаврилов. – Наверняка оставляют. А идея-то какая?

Федор в последний раз посмотрел на папу, и его пылающий взгляд погас.

– Нет идеи! В том-то и дело, что нет! – с тоской признал он.

Через забор перелетела курица с выщипанным хвостом. Папа Гаврилов в баскетбольном прыжке поймал ее и перебросил через забор к Моховым.

Федор побрел было во времянку, но, не входя в нее, свернул к грецкому ореху, чтобы в последний раз обойти его ствол. Внезапно он застыл. Усы его зашевелились, и левый свисающий ус встал торчком. Рядом с крупными кошачьими следами в грязи оттиснулась босая детская ножка и тут же рядом две полосы, будто кого-то тащили.

– Трам-парам-пам? – вполголоса спросил Федор сам у себя. И тотчас сам себе решительно ответил: – Трам-парам-пам-пам!!!

Папа вернулся в дом и работал до прихода Алены.

– Ха-ха-ха! – еще издали закричала она папе. – Говорила я: надо из Интернета списать! Тебе поставили «три с плюсом»!

– Мне? – не поверил папа. – Быть этого не может! Ну-ка покажи!

– Тетрадь не отдали, только оценки сказали.

– А за что «три»?

– Тема не раскрыта. Нету этих, конфликтов, и еще чего-то там… кульпульролического!

Папа приуныл.

– Но все же с плюсом! – сказал он, утешая себя.

– Да! – приободрила его Алена. – Учительница сказала, что хоть тема и не раскрыта, но все же что-то в сочинении есть.

На другой день дети вернулись из школы уже в десять утра. Причем вернулись всей кучей. Стояли у ворот и пытались перебросить через них Сашу, который дорогой успел довести всех до белого каления. Перебрасываемый через забор, Саша опьянел от смеха и, не держась на ногах, прямо в школьной форме укладывался в лужу.

– Мы пришли. Где оркестр? – сказала Катя, сбрасывая рюкзак.

Мама убрала ногу с педали гончарного круга. Мотор остановился.

– Оркестра нет. Мы еще не успели от вас отдохнуть! – сказала она.

– Сочувствую. В школьном туалете загорелась мусорная корзина! – сообщила Катя. – Вонь, дым на весь этаж… Пожарные приехали! В общем, сказали, чтобы все шли домой.

– А не проще было залить корзину водой, через окно выставить ее куда-нибудь во двор и продолжать учиться? – спросил папа.

– Ты всегда предлагаешь самые неинтересные варианты. Когда корзину тушит целая пожарная машина, это гораздо интереснее! – сказала Алена.

Катя, по дороге поссорившаяся с Петей, зашла в ванную и громко защелкнулась на шпингалет. Потом подумала, что, может, Петя не услышал, как громко она закрылась, и защелкнулась еще три раза. Петя, внимательно слушавший снаружи, подошел к ванной и толкнул дверь пальцем. И оказалось, что дверь открыта. В последний раз, стараясь позвучнее щелкнуть шпингалетом, Катя забыла вернуть его на место.

Катя, не растерявшись, громко сказала «Хох!» и, отвернув голову в противоположную от Пети сторону, с холодным достоинством вышла из ванной. Папа наблюдал за ней и посмеивался. Он давно замечал, что девочки оттачивают на Пете те методы, которыми впоследствии будут воспитывать своих мужей. Смотрят внимательно, какие срабатывают, а какие нет. Петя злится, не понимая, что он просто тренировочный манекен.

Около двенадцати у мамы зазвонил телефон. На экране высветилось: «ДеЦЦкий сад». Мама, знавшая, что из садика просто так не звонят, с беспокойством сняла трубку.