Шло время. Саша все читал, перелистывая «Дюймовочку» через две страницы и лихо домысливая содержание по картинкам. «Ну она с кротом чего-то там сделала… ну на ласточку зачем-то влезла… Чушь, ласточка бы не взлетела! У нее подъемная сила маленькая!» Наконец с чтением было покончено, и со словами «ну она на ком-то там поженилась» Саша стал делать русский. Где-то в конце первого получаса усердного труда папа заглянул к нему в тетрадь и увидел, что написано только «Дамашнеа работа» – и ничего больше.

– Исправляй «а» на «о»! Ты вообще думаешь, когда пишешь? – возмутился папа.

Справедливо возразив, что не может сразу и писать, и думать, Саша исправил. Работа стала «дамошней». Папа тихо взвыл:

– Что ты делаешь?! Ты не то «а» исправил! Исправляй обратно!

Саша исправлять не стал, а быстро нарисовал черточки, похожие на волоски на лапах жука.

– А это что?

Саша объяснил, что это «зачеркивание зачеркивания зачеркивания». То есть, когда ты зачеркнул неправильно, ты зачеркиваешь зачеркивание, а если потом оказывается, что не надо было зачеркивать, то зачеркиваешь зачеркивание первого зачеркивания, и все сразу понимают, что ты имел в виду.

Кое-как Саша одолел еще строчку, после чего заявил, что устал.

– Хорошо, – согласился папа. – Отдохни! Присядь сто раз!

Саша радостно сорвался со стула. Считал он не слишком хорошо, поэтому вместо раз ста присел двести, из которых последние сто просто подлетал к потолку.

В ванную, как дохлого удава волоча за собой колготки, зашла Рита и бросила их в таз для стирки. Скорее всего, ее прислала мама, потому что Рита обожала выполнять несложные поручения.

Глядя, как папа возится с черепахой, Рита сказала:

– Я тозе хочу своего звеля! У всех есть, у меня нет!

– Тебе нельзя «звеля». Ты его затискаешь, – заметил папа.

В приступе нежности Рита нередко сжимала животных так сильно, что их отнимали у нее полуживыми. Единственным, кто выдерживал ее объятия, была уличная собака Мальчик, который весь был в клещах и покрыт засохшей грязью по самые уши.

Именно поэтому мама и папа пока не заводили Рите личное животное, и ее это до крайности огорчало.

– Хочу звеля! Посла говолить маме! Хочу-хочу-хочу! – сказала Рита и, повторяя одно и то же, чтобы не забыть по пути, ушла.

Папа вернулся доделывать с Сашей уроки и обнаружил, что возникли проблемы. Нет, стул был на месте. И учебник на месте. И тетрадь с дневником тоже. И пенал. Не хватало только одной мелкой и вредной детали – самого Саши. Первым делом папа проверил, на месте ли обувь. Обувь была на месте. Значит, на улицу Саша не выходил. Папа некоторое время поискал его, но не обнаружил.

– Ты хорошо спрятался? Я тебя не найду? – крикнул папа.

Это была его давняя хитрость, спросить у спрятавшегося ребенка, хорошо ли он спрятался. Ребенок хвалился, что спрятался лучше некуда, и папа мгновенно обнаруживал его по голосу. Но Саша уже много раз на этом попадался и набрался опыта. Даже Костя и Рита уже не всегда подавали голос, правда Рита обычно начинала пыхтеть, а Костя хихикать.

Папа некоторое время походил по дому, но Сашу не нашел. Зато обнаружил под одной из кроватей спящего на полу Костю. Оказалось, что Костя поссорился с Викой, не разрешившей ему засовывать в ее смартфон зарядку от ноутбука, обиделся на нее и уснул.

Папа укрыл Костю и продолжил искать Сашу. Проверил везде, нашел кучу ранее потерянных вещей, но Сашу не обнаружил. Даже в подвале его не оказалось, хотя в подвал Саша не спускался, потому что боялся темноты.

Наконец папа пожал плечами и отправился дописывать главу. До ужина Саша так и не появился, но мама заметила, что жалостливая Алена унесла куда-то чашку с молоком и трубочку. Потом прихватила с собой половину котлеты, сказав, что идет кормить собак. Затем будто случайно поинтересовалась у мамы, где батарейки для фонарика.

– Зачем батарейки? Сейчас светло!

– Да так, на всякий случай, – сказала Алена.

– Ага… страх темноты! – пробурчал себе под нос папа.

Он пошел в комнату и стал искать чашку, которую унесла Алена. Чашки не обнаружил, зато на глаза ему попалась трубочка. Она валялась на полу рядом с диваном. Диван был с крышкой, под которую убиралось белье. Сейчас это белье было кучками рассовано по комнате.

Папа опустился на диван и, откинувшись на спинку, задумался.

– Где же Саша? – вздохнул он. – Думаю, мы не найдем его много-много лет! Потом однажды он найдется, и это будет уже совсем взрослый дядька. Бородатый и абсолютно неграмотный!

Диван молчал. Папа опять ушел. Вскоре из кухни явилась мама и стала укладывать на диване Риту, хотя обычно укладывала ее наверху. Рита ворочалась и требовала сказку. Мама начала ей читать. Чтение постоянно прерывалось вопросами. Риту интересовал не столько сам сюжет, сколько злой кто-то из героев или добрый. С ней невозможно было не только читать, но и смотреть кино. Рита то и дело уточняла: «Этот дядя злой? Эта волсебница доблая?» И только получив ответ, успокаивалась. Причем половинчатые варианты ответов – «так себе, не злой, не добрый» или «не всегда добрый» – ее не устраивали. Ей надо было знать точно и наверняка. Просто для собственной безопасности.

Наконец Рита уснула, и мама перенесла ее в кровать.

Со второго этажа пришел Костя. Как все случайно заснувшие и не вовремя проснувшиеся дети, он был в не в духе. Залез папе на колени, минут десять хмуро просидел и отправился смотреть мультики про «динозабров». Услышав, что включили мультики, диван запереживал и принялся тихо выть в надежде, что Костя испугается. Однако герои, смотрящие мультики про динозавров, не боятся воющих диванов. Костя прилип к монитору и ни на что не обращал внимания. Тогда из-под крышки высунулась рука и попыталась ущипнуть его, но руке не хватило нескольких сантиметров.

Часов в девять вечера из своей комнаты спустился Петя.

– Что брат мой Александр? – спросил он басом. – В диване? Спорим на миллиард, он у меня сделает уроки за десять минут!

– Как? – спросил папа.

– Так споришь?

Свободного миллиарда у папы не оказалось.

– Ну хорошо, – уступил Петя. – Бесплатно даю мастер-класс!

Он решительно вытащил Сашу из-под крышки дивана и заперся с ним в дальней комнате. Очень скоро Саша появился с тетрадью. Упражнение было дописано до конца, причем довольно аккуратно.

– Даже строчки не прыгают! Как тебе это удалось? – поразился папа. – Сам, что ли, за него писал?