– Ну и болван! Говорить такие вещи ребенку!

– Да, – согласилась она, – после этого я перестала к нему ходить.

– Так ты думаешь, поскольку ты потеряла родителей, что и все отношения будут рано или поздно заканчиваться так же?

Взглянув на Гаррета, Софи позволила легкой усмешке проскользнуть в уголках ее губ.

– Э-э, доктор Блэк, когда у всех людей исчезнут проблемы с ногами, можете попробовать себя в качестве психолога.

– Так что же?

Она пожала плечами.

– Пожалуй, дело в этом. Я не могу себе представить, что может быть еще. – Софи лукавила и на самом деле знала больше, например, тот факт, что она сыграла главную роль в трагедии ее семьи. Умолчала она и о том, что с тех пор не хотела рисковать и причинить вред близким людям. Но обо всем этом ей почему-то не хотелось рассказывать Гаррету. – После гибели родителей все отношения с людьми стали мне казаться очень… непрочными, какими-то временными. Дело не только в потере родителей. После этого я сменила несколько приемных семей, почти все куда-то переехали, а один из моих приемных отцов даже умер.

– Но как же Эллен? Она ведь никуда не переехала. Или Эвалинн.

– Ну-у, Эллен коп, она постоянно находится в зоне риска. Я всегда беспокоюсь – честное слово, беспокоюсь и по сей день, – что она попадет под перестрелку или что-нибудь вроде. А Эв? Я уже теряю ее на недели, когда у нее с Джастином возникают какие-нибудь трения. А если у них вообще все сладится и они станут семьей… кто знает? Возможно, тогда я потеряю ее навсегда.

Гаррет снял руку с руля и потрепал ее по коленке.

– Софи Джонс, насчет меня ты можешь не беспокоиться. Я не приемная мать, не коп и не лучшая подруга, у которой бурный роман. Я парень, который влюбился в тебя.

Последняя его фраза застала Софи врасплох. И не только то, что Гаррет впервые произнес что-то близкое к слову «любовь», но и то, как он это сказал, заставило ее насторожиться. Парни иногда признавались ей в любви, но то, как это произнес Гаррет, звучало действительно искренне. В его словах не было скрытого смысла, не возникало ощущения, что он сказал это с какой-то целью. Ей не показалось, что он ожидал от нее ответного шага, и это хорошо, ибо она не была готова признаться ему в любви, пусть ее сердце и говорило, что оно чувствует это. Вместо ответа Софи расстегнула ремень безопасности, вытянула шею и чмокнула Гаррета в щеку.

– Осторожнее, – шутливо сказал он и опять потрепал ее по коленке. – Я теряю контроль над своим умственным и физическим аппаратом, когда твои губы приближаются к моему лицу, и если ты хочешь поцеловать меня во время езды на высокой скорости, так по крайней мере не расстегивай ремень безопасности.

Софи снова ткнула его в бок, взяла его руку в свою и переплела их пальцы. В ее голове крутились разные мысли. Отчасти это были прежние тревоги, что Гаррет когда-нибудь исчезнет из ее жизни, но больше она думала, как ей нравится этот мужчина, руки которого – она только что это обнаружила – подходят к ее рукам, как хорошие перчатки.

– Гаррет, – сказала она после недолгого молчания, – я рада, что твоя энергичная мама работает вместе с моей приемной матерью, которая очень любит совать нос в чужие дела.

Он слегка пожал ее пальцы.

– Я тоже рад.

Если тебе предложат мечту всей твоей жизни, скажи нет! Помни: это всего лишь мечта.

Для Софи та январская поездка с Гарретом в Кэннон-Бич и особенно его неожиданное признание в любви стали поворотной точкой в ее готовности признать, что, возможно – просто возможно, – у их отношений есть шанс выдержать суровое испытание временем. Теперь она уже допускала мысль, что он в самом деле относится к ней так, как говорит, и даже сама как-то намекнула, что испытывает к нему те же чувства.

День святого Валентина для кафе «Шоколат де Соф» был самым напряженным в году. Это означало, что Софи работала весь день и после появления Рэнди. Оба трудились не покладая рук, еле справляясь с наплывом покупателей, искавших маленькие подарки для своих возлюбленных. Гаррет приехал в половине седьмого и тоже стал помогать на кухне, надеясь, что это ускорит дело и они с Софи смогут хотя бы недолго побыть вдвоем. Но когда кафе закрылось и все было перемыто и расставлено по местам, была уже ночь. Софи так вымоталась за пятнадцать часов непрерывной работы, что у нее закрывались глаза. Гаррет отвез ее домой, поцеловал в щечку и пожелал спокойной ночи.

Правда, на следующий вечер он удивил ее новым свиданием, и оно с лихвой компенсировало отсутствие романтичности накануне. Забрав ее ровно в пять тридцать, он повез ее в северном направлении на частный аэродромчик по соседству с международным аэропортом Сиэтл/Такома. Там они сели в маленький сверхлегкий самолет, заказанный Гарретом. За двадцать минут они облетели Сиэтл и его окрестности, потом пилот повернул на запад и через тридцать минут посадил самолет далеко в горах на узкой полосе, посыпанной гравием.

Софи спросила, почему самолет сел.

– Разве ты не проголодалась? – усмехнулся Гаррет.

Взлетно-посадочная полоса, как узнала Софи, принадлежала ресторану. Еще лет тридцать назад в этом месте стоял лишь домик лесорубов. Но когда законы по защите окружающей среды выбросили лесозаготовительную компанию из бизнеса, группа предпринимателей скупила за центы ее собственность и открыла здесь ресторан для гурманов с охотничьей ноткой. Ресторан обслуживал почти исключительно энтузиастов сверхлегкой авиации. За десять лет после его открытия заведение превратилось в сверхкрутое место для авиаклубов всего северо-запада Тихоокеанского побережья.

Пилот читал журнал в вестибюле ресторана, а Софи и Гаррет обедали.

– Что-о-о? Это такой розыгрыш? – ахнула Софи, увидев цены в меню. – Столько за один обед! Да на эти деньги можно прожить неделю, ни в чем себе не отказывая.

– А ты не смотри на цены! – ответил ей Гаррет. – Я как раз стараюсь этого не делать. – И добавил: – Готов поклясться, люди, которые могут купить себе самолет, не интересуются стоимостью обеда.

– Да. Либо другое – они понимают, что статистика летных происшествий со сверхлегкими самолетами оправдывает дорогой обед, потому что он вполне может стать для них последним.

Гаррет засмеялся.

– У тебя хорошо получается меня рассмешить. Вероятно, это-то мне в тебе и нравится больше всего!

Момент, пожалуй, был не самый подходящий, но Софи не думала об этом, выпалив:

– Я тоже тебя люблю.

Когда эти слова сорвались с ее губ, оба долго сидели в молчании, удивленные. Гаррет пытался сообразить, правильно ли он расслышал ее, а Софи пыталась сообразить, на самом ли деле она сказала то, что хотела сказать, или это только игра ее воображения.

– О-о, – вымолвил после паузы Гаррет. – Ты сейчас?.. Ты… серьезно?

Не пряча взгляда, она ответила: