Джинни смотрела в холодные жестокие глаза знакомого незнакомца. Невозможно было Представить более чудовищного превращения. Господи, он же говорит совершенно серьезно. Что случилось с человеком, сажавшим ее к себе на колени, когда мать их оставила, обнимавшим ее, вытиравшим ей слезы?

Но раньше она никогда ему не противилась. Она всегда была покорной, послушной девочкой, старавшейся заменить мать, которая его бросила — которая бросила их всех. Может быть, он и любил свою дочь, но в определенных пределах, а она их только что перешагнула.

Джинни содрогнулась при мысли, что может произойти, если он узнает про них с Дунканом.

Должно быть, отец увидел страх в ее глазах. Его взгляд смягчился, он взял ее за руку.

— Прости, девочка, мне не стоило этого говорить. Я знаю, что ты не такая, как твоя мать. Ты всегда была хорошей дочерью. Я знаю, что могу положиться на тебя, ты обязательно поступишь так, как надо. Выполни свой долг по отношению к клану, договорились?

Она задела его за живое; оказывается, рана еще не затянулась. Иначе отец не стал бы с ней так разговаривать. Предательство матери оставило глубокий след. И если сама Джинни поступит точно так же, что будет с отцом?

— Д…д…да, отец. — Голос ее дрожал.

Лицо его посветлело, он даже сумел улыбнуться.

— Вот и хорошо. А теперь забудем обо всех неприятностях. Я не желаю больше ни слова слышать о Кэмпбеллах. Френсис Гордон славный человек, ты его полюбишь.

Да только никогда она не будет любить его так, как Дункана.

Джинни выскочила из отцовских покоев, промчалась через зал и стремглав взлетела вверх по лестнице, не задержавшись нигде ни на мгновение.

Она долгие часы просидела в своей комнате, глядя в окно и дрожа, несмотря на теплый день и плед, в который закуталась. После того как отец со своими людьми уехал, Джинни встала, твердо зная, что должна сделать.

«Я не дам ему погибнуть».

Попытка убедить отца не удалась. Она молилась, чтобы с Дунканом все прошло иначе.

— Я считаю…

Дункан надеялся, что больше никогда в жизни не услышит этих слов. Ему казалось, что они рикошетили в его голове, как пуля от мушкета, и голова теперь раскалывалась от боли. Громкие голоса сливались в сплошной крик.

Если таковы все военные советы, то Дункан предпочитал сражаться. Лучше он окажется один на один против палаша или аркебузы, чем слушать, как час за часом пережевывают одно и то же.

В большом зале замка Драмин собралась военная элита вооруженных сил короля Якова и Горной Шотландии: вожди, предводители и несколько доверенных капитанов вроде Дункана, и каждый настаивал на том, чтобы изложить свое мнение. Это напоминало ему кухню, полную соревнующихся поваров, каждый из которых добавляет в кастрюлю свои приправы, а в результате блюдо получается несъедобным.

Дункан слушал споры вот уже добрых три часа, и наконец участники совета пришли к выводу, который сам он сделал давным-давно, — Аргайлл может быть упрямым, как мул.

Его кузен гнул свою линию, и как бы неистово ни убеждали его в обратном члены совета, сбить его с толку оказалось невозможно.

По прибытии в замок Драмин они с удивлением узнали, что Хантли со своим войском перебрался в Охиндон, всего в нескольких милях отсюда. Аргайлл хотел нанести своему врагу быстрый удар, причем атаковать рано утром, до того как с юга подтянутся король и остальные кланы. Его кузен твердо верил в преимущество своей позиции и численности войска.

Главные военные советники были против. Отец Дункана, а также Коудор, Маклейн и Макнил считали, что нападать сейчас слишком опрометчиво. Только Грант и Лохнелл поддержали Аргайлла.

— Мы должны дождаться короля, — в который раз повторял отец Дункана. Его голос звучал очень ровно в этом море раздраженных голосов. — И дополнительной поддержки кавалерии.

— К тому времени, как прибудет король, мой желтый штандарт уже будет развеваться на башне Стратбоги, — бахвалился Арчи. — Людей у нас достаточно. Наши разведчики оценивают его войско не более чем в две тысячи. У нас людей в пять раз больше.

— Но большинство воинов Хантли верхом, — напомнил отец Дункана, в точности как раньше сам Дункан.

— Численностью мы перевесим любую кавалерию и сделаем с ними все, что захотим. — Аргайлл с вызовом посмотрел на вождей. — Я не буду отсиживаться здесь, упуская такую возможность.

Дункан знал, насколько важно для его кузена самоутвердиться. Если они атакуют сейчас, Аргайлл сможет приписать победу только самому себе. В глубине души Дункан был согласен с кузеном. Может быть, дожидаться короля и более разумно, но если они сумеют удержать позиции, то победят и без него.

— Граф прав, — вмешался отец Джинни, лэрд Фруи. — Королевское войско мы будем ждать несколько дней. Люди Хантли сейчас здесь… — Он поставил крестик на карте местности, на которую все смотрели. — Если мы пойдем на юг, то сможем разместиться здесь, — он пометил невысокий холм над Гленливетом. — И атакуем сверху.

Внезапно Дункан, сидевший на противоположном конце стола, почувствовал, что Аргайлл смотрит прямо на него.

— А ты как считаешь, кузен?

В комнате повисла неестественная тишина. Дункан знал, о чем в этот момент подумали остальные. Какая разница, что думает внебрачный сын Охинбрека?

Аргайлл впервые публично обратился к нему за советом (остальные не сомневались, что он нередко поступал так частным образом), продемонстрировав свое доверие Дункану. Доверие, которое, как знал Дункан, оскорбляло других, в особенности их кузена Лохнелла, вождя старшей ветви клана Кэмпбеллов.

Арчи поставил Дункана в неловкое положение, вынуждая его выбирать между отцом и кузеном. Если Дункан поддержит отца и Арчи последует его совету, проигнорировав мнение важных персон, те будут в ярости. Если он поддержит Арчи, к чему в общем-то склонялся, все будут считать, что он пресмыкается перед могущественным кузеном.

Очевидно, отец пришел к такому же выводу. Прежде чем Дункан успел ответить, он отвлек внимание от сына, высказавшись вместо него:

— Мой сын будет счастлив сражаться на твоей стороне и завтра, и через две недели. Что до всех остальных, мы не хотим поступать неосмотрительно.

— Мне кажется, мы должны поступить, как говорит граф, и атаковать завтра, — сунулся Колин, но на него никто не обратил внимания.

Спор продолжался еще битый час, но в конце концов Аргайлл добился своего. Они выступят завтра.

Разметив на карте свои позиции, стали планировать действия. Было решено, что авангард из четырех тысяч человек — в основном пеших — разделят на три отряда. Левым флангом, в том числе Макнилами и Макгрегорами, будет командовать Грант. Кэмпбеллы под предводительством отца Дункана и Лохнелла займут центр. Правым флангом будет командовать Маклейн из Дуарта.

За авангардом пойдет остальное войско во главе с Аргайллом — шесть тысяч человек, разделенные на две дивизии.