— Прошу тебя! Ты не можешь покинуть меня так легко! Не зная, что еще сделать, Джинни метнулась вперед и встала между Дунканом и дверью.

Она прильнула к его затянутой в доспехи груди, но Дункан не смотрел на нее. Лицо у него было каменным и непроницаемым, и волнение выдавала только жилка, дергавшаяся на щеке.

— Пожалуйста, не сердись на меня, — умоляла Джинни. Ее душили слезы. — Я понимаю, ты думаешь, что я дурочка, и с моей стороны было глупо приезжать сюда. Я могу объяснить. — Грудь ее высоко вздымалась, она всхлипывала и прерывисто дышала. — Я так боюсь!

Может быть, на него подействовала искренность ее эмоций, но внезапно Дункан обнял Джинни, и она тут же ощутила себя в безопасности. Дункан погладил ее по голове и успокаивающим голосом пробормотал:

— Я понимаю, любовь моя, я все понимаю. Но доверься мне.

Он наклонил голову и прильнул к ее губам, целуя ее нежно, мучительно ласково, утешая, лаская своими теплыми мягкими губами. В его надежных объятиях Джинни точно знала, что все будет хорошо.

Тепло его тела согревало ее, прогоняло холод — так утреннее солнце разгоняет тучи.

«Не отпускай его…»

Джинни прижалась к Дункану, ища поддержки в его могучей силе. Доспехи впивались в ее тело, но она не обращала на это внимания. Он был таким твердым и надежным, как скала в штормящем море, и пока Джинни может за него держаться, с ней ничего не случится.

Дункан застонал, чувствуя, что хочет ее, запустил пальцы в ее волосы и прижал голову Джинни к себе, крепче впиваясь в ее губы.

От него так волнующе пахло. Джинни вдыхала аромат ветра и солнца, тот мощный первозданный запах, который только усиливал ее страсть. Он наполнял ее сознание порочными мыслями. Она хотела почувствовать прижавшееся к ней обнаженное тело Дункана, хотела скользить губами и языком по его груди, наслаждаться соленым привкусом его разгоряченной кожи, хотела, чтобы он входил в нее, доводя их обоих до безумия.

Его рука скользнула ей под ягодицы, приподняла ее в воздух и крепко прижала.

О Господи, да! Наслаждение захлестнуло ее тугой волной. Тело расслабилось, затрепетало. Трепет начался внизу живота, влажный и настойчивый. Джинни терлась о Дункана, инстинктивно стремясь ослабить беспокойное напряжение. Он прижал ее спиной к двери. Твердая плоть его естества настойчиво давила ей между ног. На этот раз его величина не внушала девушке страха, только желание. Она ярко вспомнила, как он заполняет ее внутри, жаркий, тяжелый, приводит в забытье.

Она хотела его прямо сейчас.

И он ее тоже хотел. Очень сильно. Джинни чувствовала, как бешено колотится его сердце, как напрягаются мышцы под ее пальцами, как резко он двигается. Воздух словно потрескивал. Его страсть казалась Джинни бочонком пороха, готовым взорваться в любой миг.

Его язык у нее во рту двигался долгими сильными толчками, проникая в самые удаленные уголки. Она открывалась ему навстречу, стремясь принять его еще глубже. Все ее тело мучительно ныло от желания, затмившего все остальное.

Больше не скованная своей невинностью, Джинни знала теперь, что этот мужчина может ей дать, и хотела снова испытать эти ощущения. Снова и снова, пока они не рухнут, обессиленные, сплетаясь в объятиях. Пока он не поймет, что не хочет покидать ее.

Его губы скользнули к ее шее, его рука накрыла ее грудь, сжала ее; их тела стремились к одному и тому же.

Дункан развязал шнурки и спустил с плеч ее лиф, обнажая груди Джинни. В своем нетерпении он едва не разорвал его. Она вскрикнула, когда его губы прильнули к груди, когда он втянул сосок глубоко в рот, покусывая его и жестко прижимаясь к ней бедрами.

Вот оно! Наслаждение приближается. Жар усиливается, сосредоточившись в самой ее сути.

Дункан дергал завязки у себя на поясе. Через мгновение Джинни услышала, как упали на пол доспехи и ножны, потом он задрал на ней юбки, и она почувствовала прохладу воздуха на своей коже.

Она была такой влажной, такой распаленной, буквально дрожала от всепоглощающего желания. Дункан оторвался от ее груди и посмотрел в прикрытые глаза Джинни. Его глаза были темны от страсти, каждый мускул на шее напряжен.

— Я не могу больше ждать. Что ты со мной делаешь? — простонал Дункан почти сердито.

Устроившись между ее ног, он поднял Джинни вверх, оторвав от пола, и вонзился в нее, гортанно вскрикнув от истинного мужского удовлетворения.

Джинни ахнула от восторга, ударившись спиной о дверь. Она ощущала, как его сила пронизывает ее насквозь. Каждый дюйм его большого и мускулистого тела был напряжен и стремился к ней. Его естество было таким большим, таким твердым, оно заполняло ее целиком, а вес его тела помогал ему проникнуть глубже. Ощущения захлестывали ее все сильнее и сильнее. Это было невообразимо — и прекрасно в своем примитивном совершенстве. Она могла провести так вечность.

Их взгляды встретились. Чувства прорывались сквозь пелену раскрепощенной страсти. Джинни чувствовала его любовь к себе, словно он протянул руку и прикоснулся к ее сердцу.

— Ты восхитительна! — Он снова поцеловал ее, сильно и крепко. — Я теряю голову.

— Вот и хорошо, — прошептала Джинни, стараясь вобрать его в себя еще глубже. — Таким ты мне особенно нравишься.

Глаза Дункана вспыхнули, и самообладание окончательно покинуло его. Ее ноги обвивали его за талию, его руки сжимали ее обнаженные ягодицы. Дункан поцеловал ее и заработал бедрами, вонзаясь все глубже и сильнее. Сила каждого толчка отзывалась в ней содроганием, все усиливая и усиливая волны невероятных ощущений. Джинни целиком отдавалась ему. Больше ничто в жизни не могло подарить такого восторга. Только настоящая страсть бывает такой свирепой и яростной.

Она дышала коротко, резко. Дункан вторил ей такими же короткими стонами. Сердце Джинни отчаянно колотилось. Жар поглощал ее. Она чувствовала приближение пика. Он вонзался все быстрее и быстрее, его мощное тело вздрагивало с каждым толчком.

Ее тело содрогнулось.

— О да! — вскричала Джинни. Спазмы наслаждения пробегали сквозь нее одной жаркой волной за другой.

Но он заглушил ее крики своими. Дункан, продолжая удерживать ее на весу, вонзился в Джинни последний раз и содрогнулся всем телом. Из его груди вырвался крик необузданного восторга.

Когда все кончилось, Джинни не могла шелохнуться. Она обмякла в его руках как тряпичная кукла.

Дункан, все еще тяжело дыша, посмотрел ей в глаза.

— Прости меня.

Джинни изумленно взглянула на него.

— За что?

Стыд исказил его красивые черты.

— За то, что я взял тебя совершенно по-скотски. Только посмотри на нас!

Он осторожно высвободился и поставил Джинни на пол. Без его тепла сразу стало холодно и пусто, тело отчаянно запротестовало. Ноги ее дрожали, но она все же сумела выпрямиться — настоящий подвиг, потому что все кости словно превратились в желе. В затуманенном взгляде Дункана появилось мальчишеское недоумение.