Я отправилась в Лондон, где проходили съемки фильма, уверенная в том, что стану кинозвездой. Я испытывала гордость за то, что привезла с собой одежду для съемок на случай, если мне не понравятся костюмы. И слава богу! Видели бы вы, что они хотели напялить на меня. Я умоляла: «Пожалуйста! Я привезла с собой юбку и аксессуары от Yves Saint Laurent». Дизайнер по костюмам (а по совместительству и жена Расселла) Ширли сказала, что я могу надеть их, хотя все равно подкинула мне громоздкие туфли на платформе в завершение облика Королевы Кислоты. Кену Расселлу понравилось, как я выглядела. Помню, как он сказал мне, что не знал, что у меня такие пышные волосы и что это как раз то, что нужно для образа.

Это была одна из тех редких поездок, куда Айк отпустил меня одну (он был как раз чем-то занят в Лос-Анджелесе), и все время, что я находилась в Лондоне, я чувствовала себя, как птица, которая, наконец, вылетела из клетки. Я была так рада, что Айк в этот раз ни во что не вмешивался, не находился рядом со своей гитарой, и я говорила про себя: «Я могу это сделать без тебя». Конечно, ему бы я так не сказала. Но сам факт того, что Айк понял, что мне тоже нужна самостоятельность и что это случилось уже во второй раз, не считая моего опыта работы с Филом Спектором над песней «River Deep – Mountain High», действительно радовал.

Наверное, вам сейчас покажется странным, если я скажу, что в то время я понятия не имела, что Королева Кислоты имеет отношение к наркотикам. Это было слишком для моей дикой и сумасшедшей жизни! Но все же я идеально вошла в образ этой диковатой леди в фильме «Томми». А почему бы и нет? К тому же я профессионально занималась вокалом в течение шестнадцати лет, а исполнение песен – это тоже своего рода актерское мастерство: как на сцене, так и в кино очень важно войти в образ, донести до зрителя эмоции, правильно передать слова (в моем случае это были слова песен). Мне очень понравилось сниматься в этом фильме, и я надеялась, что в будущем у меня еще будет возможность принять участие в съемках.

Пока я была в Лондоне, моя подруга Энн-Маргарет, которая тоже снималась в «Томми», пригласила меня принять участие в телевизионном шоу Ann-Margret Olsson. В первый раз я встретилась с Энн-Маргарет в 1973 году, когда мы с Айком выступали в отеле International Hotel в Лас-Вегасе, а она в отеле Tropicana. Ронде и мне удалось ускользнуть от бдительного ока Айка, чтобы посмотреть выступление Энн-Маргарет, а затем попасть в ее гримерку. Когда ее муж, Роджер Смит, открыл дверь и увидел меня, он был потрясен. «Ты не поверишь, – сказал он, – но Энн-Маргарет – твоя большая поклонница. Она хранит все твои альбомы». Затем он показал мне стопку этих альбомов прямо в той самой гримерной!

После этого мы стали хорошими подругами и замечательно проводили время, работая вместе над сценками и песнями для телешоу, включая исполнение песни «Nutbush City Limits» – этот хит о моем родном городе. Слова «A church house, gin house» сами пришли ко мне – это мои детские воспоминания. Я даже получала гонорары, когда песня стала хитом. Это было невероятно, потому что до тех пор я сама не получала никаких денег. Благодаря этому я вновь почувствовала вкус независимости.

Теперь, когда я проводила все больше и больше времени вне этого замкнутого круга, я думаю, что Айк начал чувствовать, что теряет контроль надо мной. В своей работе я все больше отдалялась от него, а значит, и от его группы Ike and Tina Turner.

– Твой партнер падет, как листок падает с дерева осенью, – предсказал мне экстрасенс несколько лет назад.

Слова пророчества обретали силу, дверь приоткрывалась, и я маленькими шажками удалялась от Айка. Надвигались перемены…

В июле 1976 года эти маленькие шажки переросли в гигантский скачок. Тогда мы летели в Даллас на выступление. Во время предыдущих поездок туда мы выступали в Lovall’s и в Skyliner в Форт-Уэрте, так что мы с нетерпением ждали возвращения туда. Но перелет оказался очень неприятным, поскольку как раз в это время Айк отходил от пятидневного «кокаинового бодуна» и был в отвратительном настроении. Он все время наваливался на меня и Энн Томас во время перелета. Было так унизительно находиться с ним рядом, когда у него «похмелье». Я чувствовала, как все смотрят на нас.

Все стало еще хуже, когда самолет совершил посадку. На улице было невыносимо жарко, столбик термометра не сходил с отметки в тридцать два градуса, и Айк захотел достать расплавленную плитку шоколада, чтобы съесть ее в машине. Он попытался дать мне немного, но я отпрянула в сторону, потому что была в белом брючном костюме от Yves Saint Laurent и не хотела запачкать его. Видимо, мой отказ от угощения был поводом для драки.

Все началось со слов. А его слова всегда были бранью. Но в этот раз, когда он произнес: «Да пошла ты», я сказала ему в ответ: «Да пошел ты». Как будто голос, который прятался во мне все это время, наконец, дал о себе знать. Это вызвало у Айка недоумение, он повернулся к одному из своих музыкантов и сказал: «Чувак, эта женщина никогда не разговаривала со мной в таком тоне».

Затем он начал избивать меня и для этой грязной работы снял свой ботинок.

Это действительно шокировало его. Когда последовал удар, я ответила на него ударом. И так удар за ударом. Мне было так хорошо от того, что я била этого грубого, пошлого мерзавца, который так долго унижал меня. Делая это, я вошла во вкус и чуть не сошла с ума. Это была последняя капля, которая переполнила чашу терпения. На протяжении всего пути до отеля Statler Hilton мы дрались друг с другом.

Когда мы, наконец, добрались до места, у меня было распухшее лицо, а мой когда-то красивый костюм был весь вымазан кровью. Когда мы выходили из машины, все взгляды были устремлены в нашу сторону. Айк заявил, что мы просто попали в аварию. Я выглядела как сломленная женщина. Я молчала. И Айк хотел в это верить, хотел верить, что он выиграл поединок, как и все предыдущие. Но правда была не на его стороне.

В номере я притворилась той самой Тиной, которую он знал: понимающей и всепрощающей женой; той, которая была обеспокоена его состоянием – головной болью, кровотечением из носа, усталостью, плохим самочувствием. Я делала все, чтобы помочь ему подготовиться к предстоящему выступлению: заказала обед, помассировала ему виски, уговаривая его немного вздремнуть, чтобы восстановить силы. Он слышал то, что ему хотелось услышать, но все это время я думала: «А что будет, если я просто возьму сумку и убегу?»

Именно это я и сделала. Как только Айк заснул, я достала небольшую косметичку, повязала платок вокруг пульсирующей головы и набросила накидку на плечи. Затем я вышла из этого чертового номера и оставила позади эту чертову жизнь.

Возможно, я и стала забывать это, но все же не разучилась убегать от змей.

Чувствуя прилив адреналина в крови, я помчалась на первый этаж, опасаясь, что встречу там кого-нибудь из окружения Айка, и проскользнула через кухню в переулок. Было темно, вокруг незнакомая местность, поэтому я спряталась за контейнеры для мусора и там обдумывала, что мне делать дальше. К сожалению, улицы позади отеля не были хорошим прибежищем. Низкие здания, окруженные пустырем, поросшим сорняками. Знаете, что я думаю теперь? Я думаю, моя воля к жизни была настолько сильна, что я не видела всей опасности. Ведь те заросли были мне по пояс в некоторых местах, и там могла ползать разная живность, которую я просто могла не заметить.