— Зараза. Надо было всё-таки подыскать кольчугу с длинными рукавами, — сплюнул я, — Не пришлось бы сейчас мучиться.

— Это тоже снимай, — Айлин указала на пропитанную потом и кровью рубаху.

— Зачем? — непонимающе уставился на неё я.

— Уж точно не за тем, о чём ты подумал, — хмыкнула девушка, — Она сейчас будет мешать. Да и осмотреть тебя надо. Мало ли где ещё тебя эти уроды умудрились достать.

Я спорить не стал. Не было ни сил, ни желания. Хотел пошутить про то, что штаны тоже можно снять и внимательно осмотреть, всё ли в порядке там, но в последний момент передумал. Всё-таки это уже немного перебор. Айлин не заслужила такого отношения. Как-никак она не бросила меня в бою, хоть я и сказал ей — бежать. Наверняка ей было страшно, но, тем не менее, она нанесла тот самый удар, который, возможно, спас мне жизнь. Да и сейчас не растерялась. Сам себя я бы вряд-ли сумел подлатать, а тащиться в таком виде до Вернона — крайне сомнительное удовольствие.

Рука не отняла у нас много времени. Рана там была неглубокая, пусть и колотая. Так что Айлин промыла её всё тем же отваром и перевязала чистым бинтом, остановив кровь. Отошла на пару шагов назад, окинула меня оценивающим взглядом и молча кивнула. Мол, можешь одеваться.

— Как думаешь, зачем им это? — девушка кивнула в сторону одного из трупов.

— Сама же слышала, — прокряхтел я, с трудом натягивая на раненное плечо гамбезон, — Им заплатили.

— Но кто и зачем? — Айлин присела на корточки возле берега реки, смывая с рук кровь. И мою, и этих любителей подпускать к себе с тыла.

— Понятия не имею, — я покачал головой, пытаясь сообразить, как надеть кольчугу, имея лишь одну рабочую руку, — Могу сказать одно — на это дело он нанял законченных идиотов.

— Не знаю… — девушка с сомнением посмотрела на меня, — Дрались они не так уж и плохо. Думаю, у них были все шансы нас тут прихлопнуть.

— Были, — согласился я, — Да вот только они ими не воспользовались.

— А как бы ты…

— Поступил, если б охотился на нас? — продолжил за неё я, — Очень просто. Не стал бы привлекать к себе внимание. Подходить и чесать языком. А взял бы арбалет и всадил бы болт прямо в спину с безопасной дистанции. Предварительно смазав его в навозе.

— Зачем?

— Заражение крови. Даже если жертва не умрёт сразу от выстрела, она довольно быстро загнётся от сепсиса. Распространённая практика у лучников реального средневековья — перед боем втыкать стрелы в ту же землю. Только эти бараны, историю, видать не учили.

— На наше счастье, — хмыкнула девушка, помогая мне с кольчугой, — Но я всё равно не понимаю, зачем? Зачем кому-то платить за наше убийство.

— А ты никогда не думала, как по-настоящему устроен этот мир? Я не о той пурге, которую прогнал нам Ансельм. Конечно, в ней может быть доля правды. Про то же стирание памяти и личности после смерти, к примеру. Но в остальном, похоже, это — брехня несусветная. Правда же куда прозаичнее. И страшнее.

Айлин молча посмотрела на меня, явно ожидая продолжения.

— Видишь ли… Дело в том, что этот мир довольно трудно отличить от реального. Почти невозможно. За маленьким исключением. Всё то, что в том, верхнем мире наказуемо: изнасилования, пытки, охота на людей, убийства и всё в таком духе, всё это вполне легально здесь. Есть только одна загвоздка. Люди воспринимают их, — я кивнул в сторону небольшой толпы с любопытством глазевшей на нас, — исключительно, как виртуальных болванчиков. Да, нам с тобой трудно… Может быть даже почти невозможно отличить их от живых людей. Но им, тем, кто наверху, этого мало. Ощущения, понимаешь ли, не те. И вот тут на сцену выходим мы с тобой.

— Те, кто когда-то действительно были живыми людьми, — продолжила за меня Айлин.

— Угу. Но самое главное, то, что там, наверху, нас воспринимают почти, как настоящих, живых людей. За одним маленьким исключением. За наше убийство никому ничего не будет.

— А платить деньги за это зачем?

— Не знаю. Могу лишь предположить, что ради того, чтобы устроить шоу. Вроде игр на выживание. Повесить на нас приличный ценник и посмотреть, сколько мы продержимся. И заработать при этом куда больше на ставках, трансляциях и прочем подобном дерьме. Да и корпорация, уверен, не остаётся в стороне. Думается мне, весь этот конфликт с «волками» создан ею искусственно, но не ради той херни, про которую рассказывал нам Ансельм. А ради «живого мира», и «живого конфликта». За которым интересно следить, и который привлекал бы в игру ещё больше тех, кто готов на регулярной основе заносить в неё деньги.

— Звучит так, как будто мы — рабы, — зло процедила Айлин. Её кулаки непроизвольно сжались.

— Хуже рабов. Их хоть убить можно всего один раз. А нас… Можно «почистить» от воспоминаний, пережитого опыта и изменений, произошедших в личности за время «предыдущего сеанса». А затем запустить сюда снова. Для нас это равносильно смерти. Для них — обычная процедура.

— Интересно, куда при этом смотрит комитет по правам человека, — Айлин устало опустилась на ящик рядом со мной, — Где все эти горлопаны из ООН, которые вроде как тоже должны регулировать такие вопросы. Сука… Нас тут держат в натуральном аду, а никто ведь даже и не почесался чтобы что-то сделать.

— Комитет по правам человека занимается правами человека, — покачал головой я, вновь попытавшись её легко приобнять. Ничего путнего из этого не вышло. Девушка, как назло уселась с той стороны, с которой у меня была больная рука, — А мы с тобой, если говорить откровенно, уже не люди. По крайней мере — в привычном понимании и трактовании этого слова. Так что надеяться на то, что однажды какая-то правозащитная организация придёт и вытащит нас отсюда — дело гиблое. Нет. Мы теперь сами по себе. И наша судьба зависит исключительно от нас же самих.

— Я… — девушка как-то растерянно посмотрела на меня. В уголках её глаз начали проступать слёзы, — Я просто поверить не могу, что наши родные обрекли нас на это.