Она отступила на шаг. Словно попятилась от него.

Алексей Константинович приметил это пугливое движение. Он опустил голову и будто исподволь признался:

– Я знаю расписание ваших прогулок, поскольку время от времени приходил сюда, чтобы посмотреть на Татьяну Александровну издали, а если очень повезёт, то и поговорить с ней немного. – Эскис снова посмотрел на Лизу и улыбнулся отчётливее. – Если мы не уйдём отсюда, я не смогу ответить на этот немой вопрос в вашем взгляде и объясниться, Елизавета Фёдоровна. А я очень не хочу, чтобы вы думали обо мне скверно.

Девушка оглянулась через плечо просто на всякий случай, но аллея была пуста. Лишь отдалённый смех одноклассниц доносился откуда-то со стороны монастыря.

Лиза снова повернулась к Алексею.

– Извольте. – Она обошла его и бодрым шагом двинулась в глубь сада.

Тропка здесь сужалась и вела вниз с пологого холма к набережной Невы. К реке девушкам ходить в одиночку не позволяли, поэтому Лиза решила, что и искать её здесь не станут.

Эскис шёл за ней, заложив руки за спину.

– Значит, вы приходили в институт не только в родительские дни? – осторожно уточнила девушка, не оборачиваясь на него.

– Именно так, – ответил молодой человек. – Но я делал это по уговору с Татьяной. Она сама написала расписание прогулок и позволила мне навещать её. Это был наш с ней способ друг к другу привыкнуть. Обычно я гулял в отдалении или же сидел на лавке, как сегодня. Никто из вас четверых внимания на меня не обращал.

Лиза нахмурилась. Они действительно не имели привычки разглядывать случайных прохожих во время прогулок. Считали подобное неприличным. Но ей и в голову не могло прийти, что за ними кто-то наблюдал.

– Иногда Татьяна Александровна уходила от вас на пару минут, – продолжал Эскис. – Умышленно бросала мяч подальше и убегала за ним. Или же преследовала бабочку. Но всё это она делала только, чтобы пообщаться со мной.

Они вышли на набережную, где тропинка снова расширилась. От сада её отделяли плохо ухоженные кусты и разросшиеся деревья, поэтому увидеть здесь кого-либо было попросту невозможно. И всё же Лиза опасалась, что её, одетую в форменное белое платье и фартук-смолянку, неизбежно заметят в обществе мужчины одну. Она то и дело озиралась по сторонам, будто последняя воровка. Эскис же выглядел совершенно невозмутимым.

Дальше они пошли медленнее, рядом друг с другом, едва не соприкасаясь плечами.

– И что интересного вы приметили во время этих шпионских наблюдений за нами? – Лизе отчего-то сделалось ужасно стыдно, что незнакомый мужчина созерцал их чудачества, а они о том и не подозревали.

Алексей Константинович прищурился, глядя на воду.

Солнечные блики плясали по речной хляби весёлыми всполохами. Нева в этом месте была широка и полноводна. Сегодня она казалась не серой, а ярко-синей, словно кусочек моря, у которого Лиза однажды бывала в далёком детстве с отцом и гувернанткой, но то воспоминание почти истёрлось из памяти, оставив лишь смутные, далёкие образы безмятежного счастья.

– Татьяна Александровна всегда казалась мне самой робкой и тихой из вашего дивного квартета. – Эскис позволил себе грустную улыбку человека, который никак не мог смириться со своей потерей. – Ольга Николаевна, напротив, виделась наиболее активной и уверенной, Наталья Францевна – весёлой и слегка язвительной, а вы, – он бросил на Лизу короткий, задумчивый взгляд, от которого всё внутри почему-то замерло, – живой и обаятельной. С блеском в глазах, как говорят. Простите мою дерзость. Считайте это наблюдениями врача. Профессиональный перекос своего рода.

Щекам вдруг сделалось жарко. Вероятно, всё это из-за июньского солнца и близости к воде.

Чтобы не глядеть на Алексея, Лиза вновь обернулась. Якобы опасаясь того, что её хватятся.

Бельской не хотелось винить Танюшу за то, что та позволяла Эскису эти визиты и возмутительную слежку за ними едва ли не из кустов. Алексей Константинович был привлекателен. Он вёл себя учтиво, поэтому Лиза невольно поймала себя на том, что слегка завидует покойной подруге, поскольку подобное поведение показалось ей весьма романтичным. Ей бы тоже ужасно хотелось, чтобы жених искал с ней встреч и делал всё, чтобы они привязались друг к другу ещё до свадьбы. Столь чуткое отношение куда важнее, чем даже пылкие взаимные чувства.

– А если бы я вовсе не пришла в монастырский сад? – тихо осведомилась она.

Алексей Константинович пожал плечами.

– Тогда я бы отправился в институт на ваши поиски. Придумал бы убедительный предлог. Не извольте беспокоиться, – он снова глянул на Лизу, но на сей раз скорее внимательно, нежели тепло. – Как вы себя чувствуете, Елизавета Фёдоровна? Быть может, вам что-нибудь нужно?

– Благодарю, ничего. – Она рассеянно улыбнулась и зачем-то призналась, памятуя о том, что перед ней лишь доктор и жених покойной подруги: – Мне дают успокоительные капли в лазарете, чтобы я спокойно спала по ночам.

– Что за капли? – Эскис нахмурился.

– Не знаю, – Лиза покачала головой. – Валериана, наверное. Что-то очень пахучее и на травах.

– Вас мучают кошмары?

– Не припомню. – Бельская приподняла и опустила плечо. – Скорее, я просто беспокойно сплю. Но мне уже намного лучше. Спасибо.

О пропаже дневника и ночном визитёре девушка снова умышленно промолчала.

Дорожка, по которой они брели, начала забирать влево, обратно к монастырю, и, чтобы не возвращаться столь скоро, девушка свернула к реке и, сделав несколько шагов по скошенной траве, остановилась между двух осинок.

Эскис пошёл за ней. Встал спиной к одному из деревьев так, чтобы Лизу не было видно с тропинки.

Всего в метре от них шелестели зелёные заросли рогоза. В воде плескались рыбёшки. Мальков здесь всегда водилось очень много. Равно как и уток с выводками утят, которых смолянки частенько подкармливали хлебом. Здесь всего имелось в изобилии: рыб, лягушек, стрекоз и, к несчастью, комаров. Вечером по берегу пройти становилось просто невозможно.

– Я за эти дни пообщалась со всеми, с кем только могла. – Лиза в задумчивости положила ладонь на древесный ствол слева от себя. Серая кора на ощупь оказалась чуть шершавой и нагретой солнцем. – Даже до повара добралась. Подарила ему книгу рецептов на французском и пообещала перевести любые, какие ему понравятся. – Она повернулась к Алексею, который внимательно наблюдал за ней. – Я могу ошибаться, но практически уверена в том, что в институте у Оленьки и Танюши, равно как и у нас с Наташей, врагов не имелось. Другие воспитанницы против нас ничего не имели. Учителя так и вовсе нас очень любили. Татьяна вам наверняка говорила, что мы – главные кандидатки на