Ненасильственное общение предлагает людям, воспитанным системами с доминированием, такой способ мышления и общения, который, я уверен, сделает их жизнь намного лучше. Мы можем предложить им игру, играть в которую намного веселее, чем доминировать над другими людьми и тем более воевать. В самом деле, ведь есть гораздо более приятный способ жить!

Итак, давайте посмотрим, как ненасильственное общение помогает нам в преобразовании «банд». Я рекомендую изучать, как их поведение влияет на наше образование и на то, что мы несем в себе. Позвольте мне объяснить вам, что я имею в виду. Я постоянно говорю о том, что определенный язык и определенные формы общения могут быть крайне деструктивными. Но как появился этот язык? Откуда взялось это превосходство моралистических суждений и тактик наказания и вознаграждения? Почему мы используем их? Мы обучились этим тактикам, потому что они поддерживают определенные виды поведения банд.

Давайте взглянем на наши школы. По словам Майкла Б. Каца, историка образования, изучающего перемены в системе образования, мы находимся примерно на двадцатом году цикла реформ. Примерно каждые двадцать лет, подвергаясь большому риску, энтузиасты вносят в систему образования изменения, которые положительно влияют на повышение уровня преподавания и способствуют решению таких проблем, как насилие в школах.

Люди инициируют перемены, но в течение последующих пяти лет внесенные ими перемены перестают работать. В книге «Классы, бюрократия и школы» Кац делится своим взглядом на происходящее. Он полагает, что проблема заключается в следующем. Реформаторы в первую очередь указывают на то, что не так в данной системе образования, и пытаются это исправить, а на то, что работает хорошо, не обращают внимания.

Однако школы и дальше делают то, для чего они были созданы, а именно поддерживают поведение банд. Каких именно? В данном случае речь идет о бандах экономических структур – о людях, которые контролируют бизнес. Они также контролируют наши школы, следуя трем исторически устоявшимся целям.

Первая цель – научить людей повиноваться авторитету, чтобы при приеме на работу они делали то, что им говорят.

Вторая – заставить людей работать за вознаграждение. Люди, по их мнению, должны учиться не обогащать свою жизнь, а просто получать хорошие оценки, чтобы в дальнейшем найти высокооплачиваемую работу. Если вы банда, нуждающаяся в рабочей силе для выпуска продукта или услуги, которые не будут способствовать улучшению жизни (но будут приносить большие деньги главарям этой банды), вам, скорее всего, понадобятся люди, которые не будут задаваться вопросом: «Делает ли этот продукт, который мы выпускаем, жизнь лучше?». Нет, вам нужны люди, которые будут делать то, что им говорят, и получать за это деньги.

Кац утверждает, что третья цель, преследуемая бандами (и это по-настоящему затрудняет создание долгосрочных перемен), – поддержка кастовой системы в школах с дальнейшим выдаванием ее за демократию.

Проблема заключается во всей структуре, а не в отдельных ее представителях. Учителя и администраторы школ – не враги нам. Они искренне хотят способствовать благополучию детей. То, что происходит, – следствие бандитской структуры, которую мы создали для поддержания нашей экономики. Что же делать, если мы хотим изменить систему образования таким образом, чтобы она служила нам на благо? Для этого необходимо не просто ее преобразовать, а изменить всю ту огромную структуру, частью которой являются школы.

И это на самом деле может произойти. Сейчас мы работаем в нескольких странах над радикальными изменениями в системе образования. Мы осуществляем поддержку школ, учителей и учеников, чтобы они работали в гармонии с принципами ненасильственного общения. Я с радостью могу сообщить, что на данный момент идею создания подобных систем поддерживают учителя в Сербии, Италии, Израиле, Коста-Рике и в других странах мира. И конечно, радикальная трансформация затронет сознание уже следующего поколения.

Позвольте мне привести пример, как можно обучать ННО детей младшего возраста наравне с остальными. Теоретически в случае возникновения между ними конфликтов они могут использовать ННО для их разрешения. Недавно я был в израильском детском саду, где детям было от четырех до шести лет. Две девочки сильно поссорились. Я не понимал их языка, но было видно, что они спорили между собой и еще о чем-то говорили с мальчиком. Я обратился за помощью к своему переводчику, и она сказала, что девочки просили этого мальчика выступить в роли медиатора. Я был просто поражен.

Все трое – воспитанники этого детского сада – побежали в угол комнаты для медиации[3], и медиатор спросил одну из девочек о том, каково ее наблюдение, что именно она услышала от другого ребенка, что ей не понравилось.

– Что ты чувствуешь? – спросил он, и она рассказала ему о своих чувствах.

– Какие у тебя потребности? – продолжил он. – И какая у тебя просьба?

И он на самом делъе помог этой девочке. Он задал ей основные вопросы ненасильственного общения. Поскольку все они обладают необходимыми знаниями, у девочки не возникло проблем с ответами на эти вопросы. Затем он попросил другую девочку повторить то, что сказала первая. И когда все поняли первого ребенка, посредник помог другой девочке выразить свои мысли, вследствие чего они выслушали и другую сторону. Вскоре конфликт был разрешен и дети разбежались. Женщина из Нидерландов (которая была там со мной и работала с тем же переводчиком, что и я) сказала: «Если бы я не видела этого собственными глазами, то не поверила бы».

Дети тоже могут быть медиаторами. И у них неплохо получается. Они очень даже хорошо справляются с этой ролью – причем в любом возрасте.

Я был недалеко от центра города Сент-Луис, где в то время жил и работал, и разговаривал со священником церкви для черных, которая находилась в гетто. Один из главарей местной уличной банды узнал, что белый человек разговаривает с людьми на его территории, и захотел в этом поучаствовать. Он просто вошел в кабинет священника прямо посреди нашей беседы. Не спуская с меня глаз, он сел и начал слушать, как я рассказывал о своем желании помочь им уладить межрасовые отношения посредством общения. Потом он сказал: