Рухнула в свое кресло и уставилась невидящим взглядом в окно. Это же надо так — развел меня, как малолетнюю дурочку, еще и выпроводил из кабинета. Причем было ощущение, что, если бы я вовремя не ушла, он бы на меня набросился, и отнюдь не со страстными поцелуями и объятиями.

Так, надо успокоиться, привести кавардак в голове в нормальное состояние, упорядочить по пунктам все, что я сегодня узнала.

Итак, во-первых, он меня узнал, этот гад меня узнал. Во-вторых, он все подстроил и он меня узнал. В-третьих, он до сих пор на меня обижен и он меня узнал, и, в-четвертых, он меня узнал. Узнал. Узнал.

А-р-р-р-р!

Вскочила со стула, прошлась по небольшому кабинету туда-сюда. Не полегчало, я была настолько зла, что способность мыслить адекватно меня покинула. Взглянула на компьютер, не свой, а офисный.

Хочешь дизайн?

Мстительно улыбнулась и, сев за стол, нажала кнопку включения, впервые за эти два дня. Нужная мне программа имелась в наличии, прекрасно. Отведу душу, а потом подумаю о насущном.

Он, кажется, что-то говорил о широком семейном ложе, окей. Разделила второй этаж на зоны, возвела стены, без которых прежде хотела обойтись. В центре спальни, там, где прежде висела груша, я поставила огромную круглую розовую кровать, с балдахином в рюшах. Посмотрела на это зефирное безобразие, и мне полегчало. Чуть-чуть, но все же. Тогда я сложила руки в замок и, пощёлкав пальцами, принялась за работу.

Я ничего не просчитывала, вставляя предметы интерьера наобум, а потому работа шла быстрее, чем если бы я все это рисовала на листах.

Я опять забыла про обед и опомнилась, лишь когда прозвенела напоминалка: пора было забирать дочь из школы. Посмотрела на работу рук своих и довольно улыбнулась.

Получи, фашист, гранату. Недолго думая, преобразовала файл в фотографии и отправила на почту Марии Павловне.

Кушайте, не обляпайтесь.

Выключила технику и направилась на выход. Рыжая пищалка опять что-то кричала мне вслед, я прошла мимо и даже бровью не повела — пошли они все.

Уже когда я зашла в лифт и его створки начали съезжаться, я увидела, как Самойлов вышел из кабинета. Мужчина словно знал, куда нужно смотреть, он мгновенно увидел меня, в его глазах зажглось недовольство, и Виталий зашагал в мою сторону, только вот лифт закрылся и поехал вниз до того, как мужчина подошел.

А я мстительно усмехнулась и, обнаглев вконец, показала ему непристойную фигуру из трех пальцев. Только вот мужчина не взбесился, как я рассчитывала, а, напротив, рассмеялся. Задорно так и искренне — я видела уже такую улыбку девять лет назад, когда он ремонт в квартире сравнивал с котлетами или пельменями…, забыла, как именно он тогда отшутился, но помнила лукавые огоньки в шоколадных глазах и обаятельную улыбку с идеальными белыми и ровными зубами, словно Виталий — голливудская звезда. Хотя теперь, когда я знала, из какой он семьи и какой у него достаток, его идеальные зубы меня больше не удивляли.

Лифт спустился ниже, и мужчина скрылся из вида. Как хорошо, что он больше меня не видел, потому что ехидная улыбка с моего лица пропала сразу же, как только я вспомнила то, что произошло девять лет назад.

Ведь я была благодарна Самойлову за то, что он помог стереть из памяти бывшего мужа. Всего одна ночь, а я и думать о предательстве Антона забыла. Словно не было ничего, и Антона тоже не было.

Как только приехала к родителям, сразу же написала заявление в суд. Через ЗАГС пытаться развестись изначально смысла не было, я знала, что Антон не явится. Только вот уехала я из города до того, как получила долгожданное свидетельство о разводе.

Тест на беременность показал две полоски, и я испугалась, оставила доверенность адвокату для дальнейшей судебной тяжбы и, вцепившись в первое же поступившее предложение о работе, уехала. У меня были кое-какие накопления, их мне хватило как раз таки на услуги адвоката и на два месяца жизни в столице. Мне повезло, с тем первым заказчиком я проработала три месяца, мы остались друг другом довольны, и он подкинул мне еще пару клиентов. Вскоре я получила свидетельство о разводе и почувствовала себя счастливым человеком. Почти.

Долгожданная беременность, работа, которую я могла исполнять даже с младенцем на руках, — казалось бы, все было хорошо. Но кое-что не давало мне покоя. Я боялась. Боялась, что мою кровиночку смогут у меня отобрать. Я не знала, что творилось у бывшего мужа в голове, потому так и спешила с разводом, потому ничего ему не сказала.

Ева была моим ребенком, лишь моим.

Приехала за своей крошкой в школу и повезла ее на танцы, сегодня у нас был день танцевального кружка. Посмотрела в зеркало заднего вида на улыбающуюся дочь, и иголочки отчаяния кольнули мое сердце.

Ведь я так надеялась, что ее отцом окажется Самойлов, просто по-бабски. Возможно, низко, но таким образом я хотела отомстить Антону, а еще… Еще мне понравился тогда Виталий, и я пообещала себе, что, если дочь будет его, я ему сообщу, обязательно сообщу, а уже дальнейший выбор оставлю за ним.

Но не сложилось. Уже на следующий день после родов я узнала, что у моей малышки четвертая отрицательная группа крови, такая же, как и у Антона, самая редкая. Сначала я еще на что-то надеялась, ну вдруг… вдруг мне посчастливилось переспать подряд с двумя мужчинами с самой редкой группой крови?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сколько шансов, что могло быть именно так? Один из тысячи?

Только вот глазки моей белочки не темнели, они только приобретали ясность. Ни через месяц, ни через два, ни через три года они так и не потемнели, оставшись голубыми. Это был провал. Полное фиаско.

Нет, дочь, конечно же, я не стала любить меньше. Просто она стала только моей, лишь моей. А о Самойлове и его шоколадных, как сладкая патока, глазах я предпочла забыть. Зачем попусту расстраиваться?

Ведь если бы он хотел, то нашел бы меня, да и не нужны мужчинам чужие дети. Хотя последнее утверждение он сегодня разнес в пух и прах.

— Приехали, — преувеличенно бодро выдавила из себя после того, как притормозила у нужного здания.

— Мам, у тебя все в порядке? — нахмурилась дочь.

— Да, милая, беги.

Ева открыла дверь, и я спохватилась: