И становится хорошо! Спокойно. Он прижимает меня так, будто не отпустит. Никогда не отпустит. И кажется, что мне восемнадцать. Что ничего не случилось. Мы с ним вдвоем где-то на краю мира, в дешевой гостинице. Каждый день в новой. Так спокойно, как в то время, мне с самого детства не было.

Данил чуть ведет головой, касается губами моего виска. Мы танцуем. Я обнимаю его крепче, ощущая, как каменеет хватка его рук. Сердце сейчас из груди выпрыгнет.

Безумие. Голова кружится.

Мы ведь просто танцуем. Мы просто... Минута — и песня закончится.

Вдруг я чувствую толчок и резко оборачиваюсь. Следующее, что вижу — это лицо Лёши. Искривленное злостью. Ужас пронзает насквозь. Я вскрикиваю.

Данил быстро отстраняется, делает шаг вперед. Лёша бросает на меня взгляд, от которого кровь стынет. А потом кидается на Данила.

Отрезвление происходит мгновенно.

Я не в прошлом. Мне давным-давно не восемнадцать.

И я уж точно не имею права на опрометчивые поступки!

Стыд жжет щеки и глаза, щиплет нос. Не следовало трогать Данила, не следовало позволять ему прикасаться ко мне!

Ни разу в жизни не видела Алексея агрессивным! Он кидается вперед и толкает Данила, тот налетает на барную стойку спиной. Гремит стекло, окружающие кричат. К мужчинам бросается охрана, расталкивая гостей. Кто-то на кого-то случайно натыкается и получает сдачи! Данил толкает Алексея в грудь. Тот делает несколько шагов назад, чтобы не упасть.

Музыка останавливается.

— Угомонись ты, блядь! Ничего не случилось! — рявкает Данил.

— Сука, ты какого хера ее трогаешь?! — орет Яшин.

Все на него смотрят, а потом на меня.

— Ты че себе позволяешь?! Думаешь, весь мир тебе принадлежит? Вали обратно на свой хутор! Или я лично тебя туда отправлю!

— Заканчивай истерику. Всё хорошо. — Данил показывает ладони, как бы демонстрируя, что всё в порядке. — Алексей, извини. Я не прав. Не повторится.

— Пошли на улицу! — делает резкое движение головой Яшин. — Мне на хрен не нужны твои извинения! Ну улицу! — вопит он. — Слабо?!

Лёшу хватают за руки, но он вырывается.

— Ссышь? Еще раз увижу тебя рядом с ней... убью! Жену свою трогай!

Мои глаза округляются. А терпение Данила, видимо, лопается. Он прищуривается и выдает с вызовом:

— Я сам как-нибудь разберусь, кого и когда мне трогать. Если ты не уймешься, отцу твоему позвоню.

Алексей краснеет до кончиков ушей. Размахивается и вновь кидается на Данила. Слышится удар. Следом звуки борьбы.

Охрана их растаскивает, я уже ничего не понимаю.

— Всё, полегчало?! — доносится откуда-то громкий голос Миронова.

Я закрываю лицо ладонями и спешу на улицу, по пути забирая пальто. Завтра нужно будет прийти и заплатить за вино и воду. Я не забуду! Еще и чаевые оставлю. Какой стыд. Как позорно!

Обнимаю себя зябко.

Ужас! Какой невообразимый кошмар! Два идиота!

Сердце колотится. Всё понимаю: ревность, эмоции. Я была не права совершенно! Но устраивать скандал и драку в публичном месте... это неправильно.

Уже у крыльца отеля слышу Лёшин голос:

— Марин! Марина! Стой!

Оборачиваюсь и качаю головой. Ускоряю шаг.

Алексей в три прыжка догоняет у двери. Он собран, глаза диковатые, но уже не злые. Кажется, успокоился.

Лицо целое, к счастью.

— Марин, поговорим? — спрашивает. — Это важно.

Меня слегка лихорадит. Слегка... это слабо сказано.

— Если ты догнал меня, чтобы оскорблять... или тоже хочешь ударить, то лучше сразу уходи, — говорю, и слезы наворачиваются. — Я устала и не хочу разборок. Так получилось. Я была расстроена! Тебя не было, ко мне пристали какие-то парни. Данил вступился и пригласил на танец. Если бы знала...

Мне грустно! Невыносимо грустно, что всё так случилось! Данил Миронов — он не просто моя первая любовь. Он словно болезнь! Мужчина, который однажды внезапно появился в моей жизни, а потом ни в какую не оставлял в покое! Каждый раз я прощалась с ним навсегда, и при каждой новое встрече внутри петарды взрывались всеми цветами радуги! Безумие. Он... мое слабое место. Я столько глупостей с ним совершила, потому что отказать ему не могла.

Но я научусь отказываться. Должна научиться!

Говорю Лёше быстро:

— Оставь меня в покое.

— Марин, прости, — произносит он примирительно. Дорогу перегораживает. — Прости за то, что устроил. Перемкнуло. Давай поговорим. Я прошу тебя, не уходи. Не бросай меня сейчас. Прошу тебя, давай пройдемся? Я не собираюсь тебе угрожать. Мне просто... — Он отворачивается, но я замечаю, что его глаза краснеют. Сердце сжимается. Алексей добавляет: — Мне плохо.

— Если... — Я мешкаю.

Алексей не выглядит опасным. Ему плохо, и мне тоже. Качаю головой.

— Ладно, пройдемся. Только недолго.

К себе в номер я возвращаюсь к половине двенадцатого. Мама звонит и сообщает, что Мира проснулась, плачет, меня зовет. Мы с Лёшей в фойе его отеля как раз сидим, разговариваем. Слышу плач Миры и проклинаю себя!

Вскакиваю, к выходу бросаюсь. Лёша меня провожает, благо быстрым шагом идти минут десять-пятнадцать. Клюет на прощанье в щеку. Большего не хочется пока, да и времени нет.

Бегом по лестнице взлетаю на нужный этаж, нахожу мамин номер и наконец забираю плачущую Миру. Губы к ее лбу прижимаю — не горячая. Слава богу, не заболела! Увидев меня, малышка сразу успокаивается и замолкает.

— Что-то приснилось, наверное, — растерянно шепчет мама.

— У нее так бывает. Всё хорошо, — успокаиваю я, качая Мирусю. — Всё, мам, спасибо. Я дальше сама.

— Может, у меня останетесь?

— Нет, я пойду к себе. Уложу ее и сама лягу. Спасибо еще раз, мамуль. Очень выручила.

— Утром пиши, как проснетесь. Помогу на завтраке.

— Спасибо. До завтра.

Я обнимаю Миру крепче и спешу к себе в номер. Когда дверь закрывается, чувствую облегчение. Наконец-то мы с дочкой наедине. Я привыкла к такому, люблю проводить с ней время, чтобы нас никто не трогал.

Недолго ношу Миру на руках, потом укладываю в постель и сама укладываюсь рядом.

— Ну всё, мама тут. Придумала себе свидание, да? — шепчу я. — Глупость такая. Надо было никуда не ходить, а с тобой остаться. Вдвоем нам хорошо. Никаких нервных потрясений. Только счастье и любовь.

Мира быстро засыпает. Я целую ее в щечки, лобик, носик. Не удерживаюсь. Еще раз прислушиваюсь к ощущениям — температуры точно нет.