– Вот теперь все ясно, – сказала Даша. –Генриха она тоже рогами увешала?

– Еще какими… Иные хроникеры и не сомневались, чтоРичард – пригульный. Спор шел исключительно о том, кто его настоящий папаша, нокандидатов было столько, что не удалось вычислить…

– А русские где?

– Тогда в Париже русских рыцарей хватало. Частенькозаезжали совершенно запросто. А во Франции наша красотка времени проводилагораздо больше, чем в Англии. В Англии – туманы и овсянка, а во Франции –виноградники и красавцы трубадуры… Кстати, дама в свое время даже участвовала вмятеже против мужа, Генрих ее за это посадил в крепость пожизненно, но черезшесть лет умер, и Ричард объявил мамочке персональную и полную амнистию…

– Подожди, а эти твои летописцы ее напрямую с кем-то изрусских связывали?

– Нет. Я ж говорю – чисто теоретически папашей мог бытьи русский. Она в этих делах никакого шовинизма не признавала.

– Ну-у… – протянула Даша разочарованно. –Это, знаешь ли, не улики. Я думала, кого-то конкретного называли, какого-нибудьЯрослава Кронштадтского… А при столь зыбких умозаключениях любой хорошийадвокат отмазал бы дамочку… («Как отмажет этого Черного, даже если мы егозавтра вычислим по словесному портрету и возьмем», – мысленно добавилаона.) Но все равно, ты молодец. То-то я смотрю, французских книжек прибавилосьна столе, и обложки поскучнее тех детективов, что я тебе из Парижа перла. Оченьученые обложки…

– А у тебя-то как дела? – он легонько прикоснулсяс намеком.

Даша сделала вид, что намека не поняла:

– Дела веселые. Ты читал про девочек с шарфиками? Намне ведь висит…

– И что?

– И ни малейшей зацепки, – сказала она сердито.

Рука деликатно сползла с ее бедра:

– Во-от ты отчего такая замороженная… Сочувствую. Нет,представляю…

– Ох, да что ты представлять можешь… – вздохнулаДаша беззлобно.

– И ни малейшего следа?

– Ни малейшего.

– Маньяк какой-то.

– Ценнейшее наблюдение. Маньяк. С явственнымсатанинским душком. Ты в сатанизме хоть немного разбираешься?

– Дашенька, современный журналист из частной лавочкиобязан немножко разбираться решительно во всем. Вон на той полке есть неплохаяподборочка. Но там – дела минувшие.

– А как насчет шантарских сатанистов? Доморощенных?

– Вот уж кто меня не интересует, – сказалон. – Все потаенно, а следовательно, для читателя скучно. Вот если быпроявили себя чем-то шумным…

– А про распятую собаку слышал? На Кагалыке?

– Пять строчек на предпоследней полосе, – развелруками Глеб. – Возмутились разве что клубы собаководов. Что, кромешарфиков, еще что-то на сатанистов наталкивает?

– Милый, – сказала Даша, не открывая глаз. –От ваших рук, столь совратительски под блузку проникших, я млею, но ненастолько еще, чтобы тайны следствия выдавать… Слушай, ты бы не могпорасспросить там, где вращаешься…

Глеб приподнялся на локте и заглянул ей в лицо:

– Ага, вот как оно начинается, когда спишь смилицейским капитаном? А потом угодишь в секретные сотрудники, или как это увас нынче зовется…

– Дурак вы, мсье, – сказала Даша устало. – Ненастолько я еще скурвилась, чтобы из любовника сексота делать…

– Да я шучу.

– Да я тоже.

– Нет, если у тебя действительно напряженка, дайконкретную задачу, – великодушно сказал Глеб. – Чего не сделаешь длялюбимой женщины, пусть и рыжей…

– А что, у меня хватит цинизма дать тебе конкретнуюзадачу, – сказала Даша, улыбнувшись в полумраке. – Только я еще самане представляю, где бы тебя использовать… Эх, мне бы случай, хороший,ослепительный случай…

– Шутишь?

– А вот теперь – ничуть. Вот тебе ситуация. Прибываетпоезд Кызыл – Шантарск, выскакивает тувинец озабоченного вида со здоровеннымпакетом под мышкой, с ходу подлетает к двум парням и начинает предлагать поумеренной цене три кило сушеной конопельки. Парнишки его моментально берут подбелы рученьки и ведут сажать – они оба опера в штатском, линейщики надежурстве, а коноплю гость Шантарска пытался им продать ну буквально в двадцатиметрах от неприметного домика, где обитает Сибирское УВД на транспорте… Несмейся. Доподлинная быль. Когда за ним приехал автозак, все управление отхохота по столам лежало… А знаешь, как мы вышли на тех народных умельцев, чтоклепали серийно на «Шантармаше» весьма приличные пистолеты-мелкашки?Многозарядные, с автоматической подачей патронов, отделочка – закачаешься… Давышло так, что дедок, ихний коммивояжер и продавец вразнос, опять-такинапоролся на опера в штатском, сам предложил ему стволик…

Она, правда, не стала рассказывать, сколько сил и нервовпришлось угробить, чтобы найти для «оптовых покупателей» импортную тачку и срочнораздобыть пару миллионов рублями. Чуть не сорвалась операция…

– Вот если бы он, гад извращенный, ко мне подошел стесаком и шарфиком, когда я от тебя буду завтра утречком выходить… –мечтательно продолжала Даша. – Нет, серьезно, иногда, особенно в такихделах, все раскрывается по чистой случайности. Но об этом, храня престижорганов, благоразумно не трезвонят по углам… – И она пару минут лежаламолча, не препятствуя его рукам творить разнузданности. – Слушай, а еслибы я надела полную пионерскую форму, тебя это возбудило бы?

– Да должно бы. Вернуло бы в золотое пионерскоедетство, когда уже хотелось отчаянно, но не представлял еще, как к вам, роковыми загадочным, и подходить-то… А может, мы остановимся на полной милицейской? Ятебя в ней так и не видел. И непременно с кобурой на поясе. Медленно снимаешькобуру, медленно расстегиваешь пуговку…

Даша легонько хлопнула его по руке. И вкрадчиво сказала:

– Милый, ты можешь сделать мне ма-ахонький подарок?

– Какой?

– Говорю ж, махонький…

– Бриллианты, знаешь ли, тоже махонькие, – сказалГлеб с деланной озабоченностыо. – Вдруг ты по дороге в ближайшем комкебриллиантовое колье присмотрела?

– Да ну его, – сказала Даша (ей пришлось однаждыстарательно отмывать под краном шикарное бриллиантовое колье-вещдок, все в засохшейкрови, и с тех пор поневоле привязались нехорошие ассоциации, что у твоейпавловской собачки), – перебьюсь и без бриллиантов. Мне бы статеечку.Такую не особенно и длинную. Что-нибудь из сатанистского репертуара, но чтобытам непременно невооруженным глазом просматривались симпатии и дружескиечувства автора к Сатане… Это вовсе не обязательно должен быть шедевр. Рядоваябульварщина. Ты же крутой профессионал, тебе это – раз плюнуть. Сделал бы запару часов. А я бы потом исключительно для тебя нарядилась в милицейскиймундир, одетый поверх обнаженной меня… Я серьезно. Можешь сделать такуюхалтуру? Мне, правда, очень нужно…