— Подожди, Степан, ведь ты смотришь телевизор. И не можешь не знать, что в московском метро, а может, и не только там появились именно такие кровососущие твари, и я сам слышал, что от их укусов люди умирают, — сказал Дорогин и опять в упор взглянул на Степана.

— Да-да, — кивнул Степан. — Именно поэтому я хочу, чтобы вы мне помогли.

— Чем я тебе могу помочь? — пожал плечами Дорогин.

— Дело в том, что я уверен, что это не наши муравьи. Это не те муравьи, которые были выращены в нашей лаборатории.

— Почему ты так уверен? — спросил Дорогин.

— Потому что наши не могут разносить заразу. Они чистые.

— Но ведь их можно было сделать переносчиками, как ты выражаешься, заразы?

— Потенциально — да. Но для этого сначала нужно было выкрасть их из лаборатории. А сюда заходили только мы с профессором и Настя.

— А уборщица?

— Нет, что вы! Мы сами с Настей делаем уборку.

— Но ведь кто-то же до вас работал с этим материалом… — напомнил Дорогин.

— Это были очень талантливые люди, ученики профессора Сечкина.

— А что, талантливые люди не могут заразить муравьев?

— Заразить, наверное, могут. А вот выпустить в город — никогда!

— Почему ты так уверен?

— Да потому что знают о последствиях. Это неуправляемый процесс, заболеть могут и их близкие, и они сами… И потом, если бы до нас кто-то и вынес материал из лаборатории, где бы они его хранили? Ведь без специальных инкубаторов эти муравьи жить не могут…

— Понятно, — кивнул Дорогин и добавил: — Значит, теперь все подозрения падают только на тебя.

— На меня и на Настю…

— А профессор?

— Да что вы! Он так осторожен.

— А как ты думаешь, как бы сам профессор прокомментировал эти события?

— Не знаю, — покачал головой Степан, — Вот завтра он приедет на конференцию, мы и узнаем.

— А что за конференция? — поинтересовался Дорогин.

— По глобальному потеплению. Приедут специалисты из ста десяти стран…

— Солидно, — кивнул Дорогин.

— Но ведь в любую минуту сюда могут прийти совсем другие люди, люди в штатском, — проговорил Степан, волнуясь и чуть заикаясь. — Что мне делать? Я ведь как на иголках. Если они придут осматривать нашу лабораторию, то сразу увидят этих муравьев. И начнется разбирательство. Я ведь вроде должен был сообщить о них. По телевизору несколько раз повторяли, чтобы все, кто видел подобных насекомых, позвонили по горячему телефону. А я же их выращиваю… Но вы же понимаете, я не могу позвонить. Я никак не могу позвонить. Я ведь и так самовольно, без профессора, начал их разводить в инкубаторе. Я не знаю даже, как на это профессор отреагирует. Да еще в свете последних событий. А если кто-нибудь посторонний узнает, что я этим занимаюсь, мне несдобровать. Меня не то что в магистратуре не оставят, меня из университета выгонят. А у меня такие научные планы!

— Да, — покачал головой Дорогин. — Тебе остается одно: уничтожить насекомых. Ведь это, насколько я понимаю, несложно. Достаточно повернуть один из краников и отключить одну из этих трубочек…

— Нет, нет! — заволновался Степан. — Я вас прошу… Только не это! Только не это!

— Но почему? Я уверен, профессор тебя тоже не похвалит…

— Как сказать… — проговорил Степан и добавил: — У меня в свете последних событий есть на этот счет своя версия…

— И что за версия? — спросил Дорогин.

— Я много думал… И пришел к выводу, что кто-то, очевидно, смог сделать муравьев переносчиками какой-то опасной для человека болезни. Вирус или штамм попадает при укусе в кровь, и человек умирает.

— Но, как рассказывают очевидцы, смерть наступает практически мгновенно…

— Возможно… Ведь для каждого микроорганизма главное — подобрать оптимальный режим. А если для бактерии, вируса, штамма идеальная среда — человеческая кровь, то болезнь может развиваться молниеносно. Вы же видите, как быстро размножаются эти насекомые…

— Да, — покачал головой Дорогин. — Они скоро не смогут уместиться в этом инкубаторе…

— К счастью, я умею не только ускорять, но и замедлять размножение, — сказал Степан и, наклонившись, начал подкручивать какие-то краники, все время поглядывая на установленные на трубочках измерительные приборы. — Я вообще могу погрузить этих муравьев в анабиоз. И это, пожалуй, действительно самое подходящее решение.

С этими словами Степан взял большую цилиндрическую металлическую колбу и надел ее поверх прозрачного инкубатора.

— Для анабиоза главное — отсутствие света, — вздохнул он. — Теперь если и будут осматривать лабораторию, наши муравьи никому не бросятся в глаза. Только вы меня не выдавайте! — Степан просительно посмотрел на Дорогина.

— Лихо ты с этими мошками управляешься, — покачал головой Дорогин. — Хочешь — размножаются. Хочешь — впадают в анабиоз.

— Но не зря же говорят, что человек — царь природы, — с гордостью заявил Степан, — почему бы не оправдать возложенное на тебя доверие.

— И что, человек может стать умнее природы? — спросил Дорогин.

— Не всегда, но случается, — сказал Степан, очевидно оправившись от испуга и, похоже, теперь чувствуя себя под защитой Дорогина.

— И что, есть примеры? — спросил Дорогин.

— Да, — кивнул Степан, — сколько угодно. Ну вот мы с вами говорили о бактериях. А знаете, что в природе существуют бактерии-экстремалы, которые размножаются в серной кислоте и безвоздушном пространстве? В гейзерах и то есть бактерии. Так вот, люди научились ими управлять. А природа — нет. Вокруг Венеры целые облака из таких бактерий-экстремалов, которые размножаются в кислоте, поглощая все солнечные лучи, не пуская их на поверхность Венеры. Некоторые ученые считают, что именно из-за бактерий-экстремалов на Венере нет жизни. Здесь, на Земле, ученые научились управлять бактериями-экстремалами. И какие только опыты с ними не производят!

— Но ведь человек тоже часть природы, — напомнил Дорогин.

— Лучшая ее часть, — гордо заявил Степан и добавил: — И придет еще то время, когда мы сможем управлять всем окружающим миром безраздельно… Профессор в своих лекциях постоянно говорит нам об этом. Сначала мы научимся управлять бактериями, простейшими, насекомыми. А потом…

— Подожди, Степан, пока что может получиться, что они будут управлять нами… — покачал головой Дорогин и спросил: — А кто руководит лабораторией в Закавказье, куда поехал профессор с Настей?

— Кажется, кто-то из учеников Леонида Прокофьевича… Но, к сожалению, я не помню его имени. У меня вообще плохая память на имена.

— Понятно, — кивнул Дорогин. — А он, этот ученик профессора, тоже биофак МГУ оканчивал?