Егор обнял Алену за плечи, и они направились квыходу.

– Егор! – окликнула его Туся. – Я думала, чтомы еще раз все прорепетируем...

– Пускай репетируют бездари, а мне репетициини к чему! – с самодовольной улыбкой ответил Егор.

– Чао, малолетки! – крикнула Алена и развязнозасмеялась.

Алена Истерина пришла на юбилей школы неслучайно. Она прекрасно знала, что это здание не сохранило светлых воспоминанийо ее персоне и мало кто из учителей или учеников будет рад этой встрече. Но онатакже знала, что сегодня премьера спектакля, в котором Егор играет главную рольвместе с Крыловой. Она была наслышана о необычайном таланте Туси и хотела во чтобы то ни стало помешать ее триумфу.

Конечно, ей было известно, что Егор давно невстречается с ней, но Алена слишком хорошо помнила и другие времена, и обидавсе еще душила ее.

К тому же Алене было известно еще кое-что, ноэту осведомленность она приберегала как секретное оружие.

– Хочешь? – спросила она Егора, протягивая емумаленькую фляжку.

– А что это? – спросил он; взвешивая флягу вруке.

– Ром, – ответила Алена, – и очень хороший.Егор открутил крышку и понюхал темную жидкость.

– Пахнет ничего, – нерешительно сказал он. –Да вот только у меня же сегодня премьера. Мне вроде как влюбленного игратьпридется.

– Пустяки, – махнула рукой Алена. – Сыграешь.Выпей для куража.

– А что, – задумчиво произнес Егор, – можно ивыпить. Мне не повредит.

– Конечно, не повредит, – подтвердила Алена. –К тому же для того, чтобы играть любовь с этой... Короче, трезвым – оченьтрудно.

Алене даже самой понравилось, как ловко онапроехалась по сопернице, и Егор громко рассмеялся, широко открывая рот и запрокидываяголову.

Зал был полон. Мест хватило не всем, и многиетолпились в проходе, вытягивая шеи.

Туся страшно волновалась за кулисами.

– Как я выгляжу? – в сотый раз спрашивала онаЛизу.

– Лучше всех, – сотый раз отвечала та.

На плечи Туся накинула прозрачный воздушныйшарф нежно-розового цвета. Игру с шарфами придумала она сама: в начале пьесыона появляется в розовом, в середине, когда героиня влюблена, вогненно-красном, а ближе к концу в черном.

Туся нервно теребила концы шарфа и про себяповторяла роль. Кахобер Иванович вышел на сцену и объявил начало спектакля.Заиграла музыка, и занавес открылся.

В первой сцене Ромео разговаривал со своимдругом, которого играл Елкин. Что-то странное послышал ось Тусе в его голосе.Егор говорил с большими остановками, запинался и глупо посмеивался. А когдаТуся наконец догадалась, в чем дело, руки ее опустились и плечи заходили внервной пляске.

Она поняла, что Егор пьян. Туся выглянулаиз-за кулис и увидела, что он нетвердо стоит на сцене и патетически декламирует:

Что есть любовь?

Безумье от угара.

Игра огнем, ведущая к пожару.

Воспламенившееся море слез,

Раздумье – необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья.

Вот какова, и хуже льда и камня,

Моя любовь, которая тяжка мне.

Ой, тяжка, – от себя добавил Егор, опираясь наМаксима. – Почти невыносима!

В зале раздался робкий смешок, потом засмеялсякто-то еще, и, наконец, весь зал рухнул от смеха.

– Боже мой, это провал! – в ужасе прошепталаТуся. – Спектакль сорван.

– Надо что-то делать, – сказала Лиза,лихорадочно соображая. – Обязательно должен быть выход.

К ним подошел разъяренный Кахобер Иванович.Таким они еще никогда его не видели.

– Какое неуважение! – сказал он и возмущенновскинул правую руку. – Никак не мог такого предположить.

– Что же делать, Кахобер? – Туся была такрасстроена, что не заметила, как назвала учителя просто по имени.

И Кахобер тоже так был расстроен, что и ухомне повел.

– Сюсюка! – неожиданно озарило Лизу. – Надосрочно заменить Ромео!

– Точно! – обрадовался Кахобер. – Где он?

– Я здесь, – отозвался Толя– – Я могу.

Когда Егор сошел со сцены, за кулисами егождали разгневанные участники спектакля во главе с Кахобером.

– Ну, как я? – спросил Егор.

Как многие пьяные люди, он не осознавал себяпьяным и был уверен, что сцена ему удалась.

– Вон, – тихо сказал Кахобер, указывая надверь. Его губы побелели от еле сдерживаемого бешенства.

– То есть как это – вон? – не понял Егор, ноулыбка уже исчезла с его лица.

– Вон сейчас же, – повторил Кахобер. – Мыпродолжаем спектакль без тебя.

– Но я же Ромео, – пьяно настаивал Егор. – Безменя нельзя.

– Еще как можно, – вступила Лиза. – Это стобой нельзя.

Егор пожал плечами, презрительно хмыкнул иушел.

Спектакль продолжался без него. На сцене былаледи Капулетти, которую играла Света, и кормилица – эта роль досталась Юле.Лиза прошла в зрительный зал, в ожидании выхода подруги, и за кулисами Тусяосталась одна. Она ждала своего выхода, когда к ней неслышно подкралась Алена.

– Что, волнуешься? – негромко спросила она, иТуся вздрогнула от неожиданности.

– Ни капельки, – ответила Туся, хотя это былонеправдой.

– Нельзя тебе волноваться, – сказала Алена спритворным сочувствием.

– Это почему же нельзя? – в тон ей спросилаТуся. – Говорят, что легкое волнение даже способствует хорошей игре.

– Может быть, – согласилась Алена и взяла вруку конец Тусиного шарфа. – Но только не в твоем случае.

– А какой у меня случай? – спросила Туся, хотявнутри у нее все похолодело от дурного предчувствия.

– Особенный, – ответила Алена и томнопосмотрела на нее. – Разве сама не понимаешь?

– Пожалуйста, уходи, – как можно спокойнеепопросила Туся. – Ты не даешь мне сосредоточиться.

– Я уйду, – не стала спорить Алена. – Простохотела посмотреть на тебя поближе, ведь не каждый день встретишь самоубийцу.

– О чем ты говоришь? – гневно спросила Туся,хотя, конечно, прекрасно поняла о чем.

– Думаешь, никто не знает? Глупая, да Егор жевсем рассказал! Это так романтично – из-за него девушка решила отравиться,подумать только!

– Замолчи, – сказала Туся, зажимая уши. – Нехочу тебя слушать!