Туся сушила волосы феном, напевая себе поднос, а Лизе пришлось взять на себя обязанности хозяйки – включать чайник инакрывать на стол.

Они сидели на кухне и пили чай с малиновымвареньем. Герман без остановки рассказывал анекдоты, сыпал остротами, а Туся заливистосмеялась. И только Лиза исподлобья смотрела на нового знакомого, пытаясьпонять, что он за человек и чего от него можно ждать.

– Ну, мне пора, – наконец сказала она, и ейпоказалось, что и Туся, и Герман рады тому, что она уходит. – Надеюсь, еще увидимся,– обратилась она к Герману.

– И не раз, – ответил он.

– Когда они остались с Тусей наедине, тосначала молчали, не зная, о чем говорить, а потом заговорили одновременно ирассмеялись.

Туся смотрела на Германа, и ей казалось, чтоона знакома с ним тысячу лет. Она была счастлива, что осталась жива. Ей былотак хорошо и спокойно, что стало клонить ко сну. К тому же сказывалисьусталость и переживания последних дней.

«Если бы у меня все получилось... Если бы яумерла, то не было бы ничего: ни Джульетты, ни этого осеннего вечера, нималинового варенья... и страшно подумать, что стало бы с малышом вкомбинезоне... И синий мячик... – Туся отогрелась горячим чаем и теперьпогружалась в блаженную дремоту. – Качается на воде... Я видела этого мальчикав тот проклятый день, мне еще показалось, что за каждой щекой у него спрятанопо круглой карамельке. И с бабушкой его поругалась... Гоша, она назвала егоГоша, ведь это Егор... Как хорошо! Я не его спасла, а себя. Вытащила из мутнойводы. Герман... Какое красивое имя, такое же, как он сам... »

– Что? – переспросила она. Все это времяГерман что-то говорил, но она не слышала.

– Помнишь, я говорил, что ты особенная?

– Да, – рассеянно улыбнулась Туся. – Помню.

– И я в тебе не ошибся. Я и сейчас вижу твоесияние, оно совсем рядом.

Он погладил ее по волосам.

«Все приходит, – говорила себе Туся, глядя на– Германа. – Надо только уметь ждать».

Она опустила ему голову на плечо и закрылаглаза. Ей вспомнились строки Шекспира о борьбе с несчастной любовью:

Молчи, мой друг. Огонь огнем встречают,

Беду – бедой и хворью лечат хворь.

Круженьем вспять круженье прекращают,

И ты с бедою точно так же спорь.

Схватить старайся новую заразу, и прежняя невспомнится ни разу.

– Ты спишь? – тихо спросил ее Герман.

– Да, – с закрытыми глазами ответила она.

Он осторожно взял ее на руки, отнес в комнатуи положил на диван.

– Ты уходишь? – сквозь сон спросила она.Посиди со мной.

– Хорошо, – согласился Герман. – Подожду, покаты заснешь.

– Удивительная случайность, что мывстретились. В таком большом городе легко потеряться... – Это не случайность, –сказал Герман и перестал улыбаться.

– Как это?

– Я давно следил за тобой. И вот почему.

Но это уже другая история.