ситуациях в прошлом я была не права. В том, что не послушалась тебя, касаемо Дэймонда, да и в том, что легко променяла тебя. И на корабле я слишком бурно отреагировала. Это все как будто не то, что должно быть в моей жизни. Я совсем не хочу быть такой. Я не предательница. Может, забудем все, что было? Я хочу снова быть частью твоей жизни, и чтоб ты был в моей.

Я попыталась улыбнуться максимально мягко. Но, судя по лицу друга, больше было похоже на то, что я сейчас заплачу. Что тоже было правдой.

— Мариника, я просто хочу, чтоб ты поняла, что я никогда не буду врать тебе. Я всегда на твоей стороне. Не знаю, что ты себе там напридумывала. Но ты всегда была и будешь огромной частью моей жизни. Ты самый близкий человек для меня. И ты всегда можешь на меня положиться.

— Сейчас я это понимаю. Если б я раньше почувствовала, что ты не предашь меня, я смогла б избежать огромной ошибки. Как минимум, когда ты рассказал, что Дэймонд избил Филиппа. Его нутро показалось бы мне гораздо раньше.

— Не вини себя, Мариника. Ты ж была влюблена. В такие моменты мозг отключается.

— Это было предательство с моей стороны, а не легкомыслие. Не знаю, что на меня нашло.

Милош ободряюще похлопал меня по плечу:

— Ничего страшного. Я все понимаю. Главное теперь смотри на поступки, а не на слова.

Так мы и продолжили разговаривать весь вечер. Пираты поставили нам два кресла и столик, принесли чай и сладости. Мы смотрели на закат и говорили о жизни. Мне так не хватало таких простых разговоров, где человек знает о тебе все. Ну или почти все.

Милош рассказывал мне очередную историю про то, как они попали в шторм и как Макс всех спас, как я вдруг перебила его:

— Я русалка.

Повисал гнетущая почти осязаемая тишина. Милош тихо выругался и обратился ко мне:

— Да понятное дело, что что-то с тобой не так, раз император тащит тебя на другой конец свет в опасные воды. Но чтоб русалка! Такого я не предполагал.

— Это и вся реакция? — удивилась я. — какой ты неэмоциональный.

— Я б сказал рассудительный. Получается твоя мама была русалкой?

Я утвердительно кивнула. Затем, совсем расслабившись, я рассказала всю историю моих родителей. Единственное, на что не хватило моей смелости, это на правду об императоре и моем плане на него. Пока рано Милошу такое знать. Поставлю его перед фактом на самом острове. Или вообще не буду рассказывать, чтоб не подвергать его угрозе со стороны императорского гнева. Да! Так и поступлю. Не буду никому рассказывать.

Теперь между нами почти не было тайн. Но такое количество серьезных разговоров в день меня напрягло. Сначала император со своими нравоучениями, потом Милош.

Чтоб расслабиться, мы решили ни о чем больше не разговаривать, просто провожая закат. К концу нашей посиделки меня разморило. Я предложила Милошу переночевать со мной тут, но он отказался. Аргументом послужило то, что уважительно пираты отнеслись только ко мне.

И это было правдой. Долл даже уступил мне свою каюту, пообещав, что там меня никто не побеспокоит. Анализируя свое поведение через время, я понимала, что беспричинно сильно доверилась пиратам. Но тогда я чувствовала, что это правильно и совсем не боялась.

Поэтому я совсем без страха зашла в каюту. Я собиралась сразу лечь спать, но не тут-то было. Ведь в комнате кто-то был.

В углу я заметила темную фигуру. Я уже набрала воздуха, чтоб заорать, но тень заговорила:

— Мари, не кричи. Это я.

Зажглась свеча и я увидела Дэймонда.

Толком испугаться я не успела. Только вот сердце все равно застучало, как бешеное. Первое, что я испытала, была радость. Пролетела мысль, что мы с герцогом не разговаривали наедине словно целую вечность. Чтоб не выдать своих истинных чувств, я решила напасть на мужчину:

— Что ты тут делаешь, Дэймонд? Что ты себе вообще позволяешь? — но гнев мой действительно был оправдан. Нельзя вот так появляться и пугать.

— Хотел поговорить с тобой. Только ты вот с другом со своим была. Не стал отвлекать.

И почему-то при упоминании Милоша весь вид Дэймонда стал виноватым.

— В чем дело? — обеспокоенно спросила я. Не хотелось бы, чтоб Дэймонд имел какие-то дела с Милошем.

— Мари… — аккуратно начал герцог. — я случайно подслушал ваш разговор. Только не сердись. — сказал он, когда увидел мой потемневший взгляд. — там ты сказала одну вещь, которая была для меня неожиданностью.

— О чем ты?

— Я не знал, что брат приходил к тебе, что рассказал про Филиппа… ты ведь даже не упомянула этого. Я не знал, что ты так в меня верила.

Вот же ужас! Ну зачем он это услышал? Это выставило меня в еще более худшем свете. Какая я жалкая!

— Я только сейчас осознал, как сильно больно я тебе сделал.

— Послушай, то, что я верила тебе, результат не твоего нечеловеческого обаяния, а моей наивности. Не обольщайся. Это все, что ты хотел сказать?

— Мари, не надо. Не выпуская свои колючки. Пойми! Я не хочу все потерять. Я не хочу упустить шанс быть с тобой. Я понимаю, что у меня его просто нет. Но кем я буду, если хотя бы не попытаюсь? Я всю жизнь буду винить себя. Так дай же мне шанс исправить все! Дай шанс искупить свою вину! Я буду до конца своих дней боготворить тебя. Ты не будешь ни в чем нуждаться. И я знаю, что мы можем быть счастливы. Тебе просто надо отпустить ситуацию. Это трудно, но возможно! Не лишай нас счастливой жизни. Я обещаю, что уйду со своей службы. В нашей жизни не будет больше императора. Будем только мы.

Как же он складно говорил. Только вот не учел он один момент. Как бы сильно мне не хотелось согласиться, этого никогда не будет, только потому что у меня есть гордость. А зачастую гордость важнее счастья.

— Нет. Уходи, Дэймонд. Уходи.

Еще несколько долгих минут мы просто стояли и смотрели друг на друга. Ему не хотелось уходить, мне не хотелось опускать. Но все, что в этой жизни важно — это я. Не имеет значения, буду ли я счастлива с ним или нет. Я должна остаться в его глазах недосягаемой птицей, которую он упустил, держась за обычную стрекозу. Только так он меня запомнит. Если я соглашусь, влюбленность быстро закончится. А на любовь у нас не останется