— Прошу меня простить… я действительно повёл себя не наилучшим способом к вам.

— Да-да, — пробормотал я, стараясь держать себя в руках. Ещё бы, пристрелить покупателя та ещё затея.

Раскрыв один кейс, я взглядом прохожусь по купюрам. Не новые, некоторые помятые и с надписями, другие либо слегка порваны, либо выцветшие. Пойдёт. За такими никто гнаться не будет, тем более здесь и даты старые, и маркировка разная. Достав из кармана электронный промышленный безмен, который я купил в одном из магазинов электроники, я быстренько мерю массу четверых контейнеров ровно фунт к фунту и кладу его обратно.

— Не обманули ни на унцию, — слегка удивлённо сказал я, вставая с колена.

— Пф-ф, — отмахнулся Константин. — Мы верны своему слову. Как говорится — бизнес везде одинаков, и отказываться от любого выгодного предложения — слабость. В нашем деле варятся только избранные, потому у нас настолько щедрые предложения, как, например, вот это. — по-хитрому улыбнулся он. — Так по кому вы?

Я молча вернулся к своей машине. Развернулся, подъехав задом, и закинул деньги в сырой багажник. Не все кейсы влезли, пришлось закинуть один на заднее сиденье. Уже когда всё с их стороны было выполнено, я подошёл к Константину и протянул открытой стороной ладони, на которой была нацеплена тканевая перчатка, оторванный лист тетради, на которой большим шрифтом были написаны координаты.

— Ответите? — никак не унимался он. Убить бы его, честное слово.

— Нет, — твёрдо сказал я, стараясь показать ему, чтобы он к херам закрыл своё хлебало. Давно я уже так не горел с биомусора. — Я вам до этого уже говорил, что не намерен отвечать на вышеописанный вопрос.

— Но для меня это действительно важно, — теперь уже по-гейски заговорил он. — Оглянитесь. Вокруг столько отвратительных людей... — обвёл он рукой свою компашку, ни капельки не боясь. И это меня очень-таки удивило. Без шуток, я бы никогда не стал делать этого, даже находясь под дулом. — Натуралы, слишком правильные, недотроги, мусора, боевики и просто нецелованные. Их просто много. Но вы… Вы нечто другое… совсем не как они...

— Да-да, я понял. Более умный, крутой… — закатил я глаза и уже тронулся дверной ручки, как меня попытался толкнуть в сторону, этот… имбецил.

Именно что попытался, потому что я с лёгкостью устоял на ногах и уже чисто на рефлексах оттолкнул его сам, достав пистолет из кобуры.

Сопровождающие это тоже увидели, хотя всё то время, что мы здесь беседуем, они не переставали наблюдать за мной, даже не разговаривали. Вскинули штурмовые винтовки с изогнутым стальным магазином и направили всеми стволами на мою бедную тушку.

Он смотрел на меня… не так, как я ожидал. Вместо того, чтобы смотреть испуганно, или хотя бы удивлённо с непониманием почему, что и как, он, чёрт возьми, смотрел на меня возбуждённо, слишком ненормально, неправильно. Полузакрытые глаза, стекающая слюна с открытого рта откуда вываливается красный язык, и эта тупая улыбка, как у одного девятнадцатилетнего кадета, что работал со мной — тот, не проработав и недели, впал в ПТСР, и вместо того, чтобы оповестить об этом командору, он напился, накололся, нанюхался, причём в таких дозах, что сдох к следующему утру в одной из подсобок дугового линкора.

Сложно… Было сложно победить соблазн здесь же нажать на крючок и наконец очистить Вселенную хотя бы от одного неугодного. Такие как он порождают сомнения в кругах общества. Чем их больше — тем больше проблем скидывается на Диктатора и всего устройства в целом. Такие как он портят статистику рождаемости и экономику в целом, потому что они не хотят работать, а, следовательно, больше волнений и беспорядков.

Я никогда не работал в правоохранительных органах. Контрактную службу я вообще не рассматриваю. Но я всё же прекрасно осведомлён, что таких, как он, если удастся — ведут на показательную казнь, если нет — ликвидируют на месте, избавляясь от тела максимально эффективным способом, а именно — промышленным прессом.

Но мне нельзя, не в этот раз. Никогда, потому что я нахожусь на территории другой многосистемной страны, потому что здесь другой уклад жизни и другие законы, и как бы мне не хотелось, как бы мне ни были противны эти правила и морали, но я должен, обязан подчиняться законам земли, на которой ступаю.

Да, мне нельзя.

Я сделал выдох, второй… Спрятал пистолет под плащ и ушёл из стойки, встав ровно. Подошёл к Константину и помог встать на ноги.

— Спасибо, спасибо… — пролепетал парень, попытавшись приобнять меня, но я слегка оттолкнул его попытку сделать ОГРОМНЕЙШУЮ ошибку в своей мелкой жизни.

— Ага, — только и сказал я.

Через нескольких странных секунд, что он сверлил меня своим мерзким взглядом, вдруг зазвонил карманный телефон.

— Слу-у-уша-а-а-ю-ю-ю… — истошно протянул… он, поднеся аппарат к уху. — Всё на месте, я правильно услыша-а-ал?.. Тонна? Да? Тонна же?.. — он прикрыл, судя по всему, микрофон, и слышно прошептал, исказив своё лицо в пиздецкой улыбке. — Не обманул ни на килограмм, мой… негодник… — и ещё вдобавок промурлыкал.

…

… …

… … …

Что. За. Чертовщина.

Я убил свыше ДЕСЯТИ СОТЕН человек, прошёл ЧЕТЫРЕ крупных битвы при вражеской оккупации колодца, видел СТОЛЬКО смертей своих сослуживцев, не эвакуировавшихся гражданских — от грудничков до стариков, и повидал СТОЛЬКО дерьма, что никто бы не поверил, что мне только двадцать пять, что я нахожусь в хуй пойми в скольких световых лет от своего родного дома… Но даже эта ошибка человечества, даже этот, чёрт возьми, имбецил, который увлекается НАСТОЛЬКО бесчеловечной темой, смог вывести меня из себя.

Но даже так, я всё равно стою здесь, делая несколько вдохов и выдохов, тем самым стараясь прийти в себя и одолеть эту чёртову желчь, что пронизывает меня, пытается добраться до самых уголков моего подсознания.

— Константин, — улыбнулся я широченно, протянув правую руку. — Ваши подчинённые, смею предположить, удостоверились в количестве и качестве товара, который я оставил в указанном месте?

Он как-то необычно воспринял моё поведение — тоже улыбнулся и с вожделенными глазами пожал мою руку, которую защищала перчатка.

— Думаю, на этом мы решили, — я не спешил садиться за руль.

— Да… Вы правы… Игнирь… — вновь поплыл он.

— Тогда, считаю, что сделка завершена, — отпустил я его ослабевшую в мгновение руку.

С самой прямой осанкой, которая у меня была когда-то в очень далёком прошлом, я сел в машину, врубил двигатель и закрыл дверь на замок, а после вжал педаль в самое не хочу.

И только по